Отныне вседолжны
восхищаться тобой и ставить тебя в пример. Быть вежливым и предупредительным
незначитеще бытьтрусом.ПоглядитольконаАрамиса!Арамис -- сама
кротость,олицетворенное изящество.Аразвеможетприйти кому-нибудьв
голову назватьАрамиса трусом?Разумеется, нет!И отнынея вовсем буду
брать пример с него... Ах, вот как раз и он сам!"
Д'Артаньян, все время продолжая разговаривать с самим собой, поравнялся
с особняком д'Эгильона итут увидел Арамиса, который,остановившисьперед
самымдомом,беседовал с двумя королевскими гвардейцами. Арамис,со своей
стороны, заметилд'Артаньяна. Он не забыл, что г-н де Тревиль в присутствии
этого юноши так жестоко вспылилсегодня утром. Человек, имевший возможность
слышать, какимиупрекамиосыпали мушкетеров,былему неприятен, и Арамис
сделал вид, что не замечает его. Д'Артаньян между тем, весь вовласти своих
планов -- стать образцом учтивости и вежливости, приблизился к молодым людям
и отвесил им изысканнейший поклон, сопровождаемый самой приветливой улыбкой.
Арамисслегка поклонился, но безулыбки. Все трое при этомсразу прервали
разговор.
Д'Артаньян был не так глуп, чтобыне заметить, что он лишний. Но он не
был ещедостаточно искушенв приемах высшего света,чтобы найти выходиз
неудобного положения,в каком оказывается человек, подошедший к людям, мало
ему знакомым,и вмешавшийсяв разговор, его не касающийся. Он тщетно искал
способа, нетеряядостоинства,убратьсяотсюда, каквдругзаметил, что
Арамис уронил платок и, должно быть по рассеянности, наступил на него ногой.
Д'Артаньянупоказалось, чтооннашелслучай загладитьсвоюнеловкость.
Наклонившись,онссамымлюбезнымвидомвытащилплатокиз-подноги
мушкетера, как крепко тот ни наступал на него.
-- Вот ваш платок, сударь, -- произнес он с чрезвычайной учтивостью, --
вам, вероятно, жаль было бы его потерять.
Платок был действительно покрытбогатой вышивкой,ив одном углу его
выделялись корона и герб. Арамис густо покраснел и скорее выхватил, чем взял
платок из рук гасконца.
-- Так, так, -- воскликнулодиниз гвардейцев, -- теперь наш скрытный
Арамиснестанетуверять, чтоунегодурныеотношениясгоспожой де
Буа-Траси,разэта милаядама быластоль любезна, что одолжила емусвой
платок!
Арамис бросилнад'Артаньяна один из тех взглядов, которые яснодают
понять человеку, что он нажил себе смертельноговрага, нотут же перешел к
обычному для него слащавому тону.
-- Вы ошибаетесь,господа,--произнес он. -- Платокэтотвовсе не
принадлежит мне,и я не знаю, почему этомугосподину взбрелона ум подать
егоименно мне, а нелюбому из вас. Лучшимподтверждением моих слов может
служить то, что мой платок у меня в кармане.
С этимисловами он вытащил изкармана свойсобственный платок, также
очень изящный и из тончайшего батиста--а батист вте годыстоилочень
дорого,--но безвсякой вышивки и герба,алишь помеченный монограммой
владельца.
Наэтотраз д'Артаньян промолчал: он понялсвою ошибку.Но приятели
Арамисане дали себя убедить, несмотряна всеего уверения. Один из них с
деланной серьезностью обратился к мушкетеру.
--Еслиделообстоит так, как ты говоришь,дорогоймойАрамис, --
сказал он,--явынужден буду потребовать от тебя этотплаток.Как тебе
известно,Буа-Траси--мойблизкийдруг, и янежелаю, чтобы кто-либо
хвастал вещами, принадлежащими его супруге.
--Ты нетакпросишьоб этом, --ответилАрамис. --И, признавая
справедливостьтвоеготребования, явсеже откажутебеиз-заформы, в
которую оно облечено.
-- Всамом деле, --робко заметил д'Артаньян,--я невидел, чтобы
платок выпал из кармана господина Арамиса. ГосподинАрамис наступил на него
ногой -- вот я и подумал, что платок принадлежит ему.
-- И ошиблись, --холодно произнес Арамис, словноне замечаяжелания
д'Артаньяназагладить свою вину. --Кстати, --продолжалон, обращаясь к
гвардейцу, сославшемуся на своюдружбу с Буа-Траси, --я вспомнил, дорогой
мой,что связанс графом деБуа-Траси неменеенежнойдружбой, чем ты,
близкий его друг, так что... платок с таким же успехом мог выпасть из твоего
кармана, как из моего.
-- Нет, клянусь честью! -- воскликнул гвардеец его величества.
-- Ты будешь клясться честью, а я -- ручаться честным словом, и один из
наспри этом, очевидно,будетлжецом.Знаешь что, Монтаран? Давайлучше
поделим его.
-- Платок?
-- Да.
-- Великолепно! -- закричали оба приятеля-гвардейца.-- Соломонов суд!
Арамис, ты в самом деле воплощенная мудрость!
Молодыелюди расхохотались, ивсе дело,какясно всякому,на том и
кончилось.Черезнесколькоминутразговороборвался,исобеседники
расстались, сердечнопожавдругдругу руки.Гвардейцызашагаливодну
сторону, Арамис -- в другую.
"Вот подходящее время,чтобы помириться с этим благородным человеком",
-- подумал д'Артаньян, который в продолжение всего этогоразговорастоял в
стороне.И,подчиняясьдоброму порыву,онпоспешилдогнатьмушкетера,
который шел, не обращая больше на него внимания.
-- Сударь,-- произнес д'Артаньян,нагоняя мушкетера, -- надеюсь,вы
извините меня...
--Милостивыйгосударь,--прервалегоАрамис,-- разрешитевам
заметить, что в этом деле вы поступили не так, как подобало быблагородному
человеку.
--Как,милостивыйгосударь! --воскликнул д'Артаньян. -- Вы можете
предположить...
-- Я предполагаю, сударь, что вы не глупеци вам, хоть вы и прибыли из
Гаскони, должно быть известно, что без причины не наступают ногой на носовой
платок. Париж, черт возьми, не вымощен батистовыми платочками.