Ах, господин де Тревиль, я несчастныйкороль!
У меня оставался всего один кречет, и тот третьего дня околел.
--В самом деле, ваше величество, мне понятно ваше отчаяние; несчастье
велико.Но, кажется,у вас осталось довольномногосоколов,ястребови
других ловчих птиц?
-- Иникого, кто мог быобучить их. Сокольничие вымирают. Я одинеще
владеюискусствомсоколинойохоты. Послеменя все будеткончено.Будут
охотиться спомощью капканов, западней и силков! Если бытолько мне успеть
подготовитьучеников... Но нет, господинкардиналнедает мне ниминуты
покоя,твердит обИспании, твердитобАвстрии, твердит об Англии!..Да,
кстати о кардинале: господин де Тревиль, я вами недоволен.
Де Тревиль только этого и ждал. Ондавно зналкороля и понял, что все
его жалобыслужат лишь предисловием, чем-то вроде возбуждающего средства, в
которомончерпает решимость.Толькотеперь онзаговорит о том,очем
готовился заговорить.
--Вчем же я имел несчастье провиниться перед вашим величеством?--
спросил де Тревиль, изображая на лице величайшее удивление.
-- Так-то вы выполняете ваши обязанности, сударь?-- продолжал король,
избегая прямого ответа на слова де Тревиля. -- Разве для того я назначил вас
капитаноммушкетеров,чтобывашиподчиненныеубивали людей,чтобыони
подняли на ноги целый квартал и чуть не сожгли весь Париж? И вы ни словом не
заикнулисьоб этом!Впрочем,-- продолжалкороль, --я, верно, напрасно
сетуюнавас. Виновные, вероятно, уже зарешеткой, и вы явилисьдоложить
мне, что над ними учинен суд.
-- Нет, ваше величество, -- спокойно ответил де Тревиль, --я какраз
пришел просить суда у вас.
-- Над кем же? -- воскликнул король.
-- Над клеветниками, -- сказал де Тревиль.
-- Вот это новость! -- воскликнул король. -- Не станете ли вы отрицать,
что ваши три проклятых мушкетера,эти Атос, Портос и Арамис, вместес этим
беарнскиммолодцом как бешеные накинулись на несчастного Бернажу и отделали
его так, что он сейчас, верно, уж близок к последнему издыханию?Не станете
ли выотрицать, что они вслед заэтим осадили домгерцога де Ла Тремуля и
собирались поджечь его: в дни войны,этобыло бы не такуж плохо, ибо дом
этот -- настоящее гнездо гугенотов, но в мирное время это могло бы послужить
крайне дурнымпримером для других. Таквот, скажите: не собираетесь ливы
все это отрицать?
-- Иктожерассказалвашему величеству эту сказку? --все также
сдержанно произнес де Тревиль.
-- Кторассказал, сударь? Кто же, как нетот, кто бодрствует, когда я
сплю, ктотрудится,когдаязабавляюсь,ктоправит всеми делами внутри
страны и за ее пределами -- во Франции и в Европе?
-- Его величество,по всей вероятности, подразумевает Господа Бога, --
произнес де Тревиль, -- ибо в моих глазах только Бог может стоять так высоко
над вашим величеством.
-- Нет,сударь,я имею в виду опору королевства,моего единственного
слугу, единственного друга -- господина кардинала.
-- Нет,сударь,я имею в виду опору королевства,моего единственного
слугу, единственного друга -- господина кардинала.
-- Господин кардинал -- это еще не его святейшество.
-- Что вы хотите сказать, сударь?
-- Чтонепогрешимлишьодинпапаичтоэтанепогрешимостьне
распространяется на кардиналов.
-- Выхотитесказать,чтоонобманывает,чтоонпредаетменя?
Следовательно, выобвиняете его?Ну,скажитепрямо,признайтесь, что вы
обвиняете его!
-- Нет, ваше величество. Но я говорю, что сам он обманут. Я говорю, что
ему сообщили ложные сведения.Я говорю, что он поспешил обвинить мушкетеров
вашего величества, к которым оннесправедлив,и что черпал онсведения из
дурных источников.
-- Обвинение исходит от господина де Ла Тремуля, от самого герцога.
--Ямогбыответить, вашевеличество,что герцогслишком близко
принимаетксердцуэтодело,чтобыможнобылоположитьсянаего
беспристрастие. Но ядалекот этого, вашевеличество. Язнаю герцога как
благородного и честного человекаи готов положиться на его слова, но только
при одном условии...
-- При каком условии?
-- Я хотел бы, чтобы вашевеличество призвали егок себе и допросили,
но допросили бы сами, с глазу на глаз, без свидетелей, ичтобы я был принят
вашим величеством сразу же после ухода герцога.
-- Вот как! -- произнес король. -- И вы полностью положитесь на то, что
скажет господин де Ла Тремуль?
-- Да, ваше величество.
-- И вы подчинитесь его суждению?
-- Да.
-- И согласитесь на любое удовлетворение, которого он потребует?
-- Да, ваше величество.
-- Ла Шене! -- крикнул король. -- Ла Шене!
Доверенный камердинер Людовика XIII, всегда дежурившийу дверей, вошел
в комнату.
--Ла Шене,-- сказал король,--пусть сиюже минуту отправятся за
господином де Ла Тремулем. Мне нужно сегодня же вечером переговорить с ним.
--Ваше величество дает мнеслово, что между де Ла Тремулем и мной не
примет никого? -- спросил де Тревиль.
-- Никого, -- ответил король.
-- В таком случае -- до завтра, ваше величество.
-- До завтра, сударь.
-- В котором часу ваше величество прикажет?
-- В каком вам угодно.
-- Но я опасаюсь явиться слишком рано и разбудить ваше величество.
--Разбудить меня? Да разве ясплю? Я большене сплю, сударь. Дремлю
изредка -- вот и все. Приходите так рано, какзахотите, хоть всемь часов.
Но берегитесь, если ваши мушкетеры виновны!
-- Если мои мушкетеры виновны, то виновники будут преданы в руки вашего
величества, и вы изволите поступить сними так, как найдете нужным.