А пока что, молодой
человек, положа руку на сердце расскажите, как все произошло.
Д'Артаньян рассказал о вчерашнем происшествии во всех подробностях: как
онявилсязатричасадоаудиенцииксвоимдрузьям, как онивместе
отправились в кабачок и какБернажу, подметив, что он опасается, как бы мяч
не попал емув лицо,стал надним насмехаться и за этинасмешки чутьне
поплатился жизнью, а г-н де Ла Тремуль, бывший здесь совершенно нипри чем,
чуть не поплатился своим домом.
-- Так!Всеименно так, как мне рассказал герцог!..Бедный кардинал!
Семьчеловек задва дня, да ещесамыхдорогихегосердцу!.. Нотеперь
хватит, господа, слышите?Хватит! Выотплатили заулицуФеру,идаже с
излишком. Вы можете быть удовлетворены.
-- Если ваше величество удовлетворены, то удовлетворены и мы, -- сказал
де Тревиль.
-- Да, я удовлетворен, -- произнес король и, взяв из рук Ла Шене горсть
золотыхмонет, вложил ихвруку д'Артаньяну. --И вот, -- добавил он, --
доказательство, что я доволен.
Вте времена понятия о гордости, распространенныев наши дни, не были
еще вмоде. Дворянин получал деньги из рук короля и нисколько не чувствовал
себя униженным. Д'Артаньян поэтому без стеснения опустил полученные им сорок
пистолейвкарманидажерассыпалсявизъявленияхблагодарностиего
величеству.
--Нуиотлично, --сказал король,взглянувнастенные часы,--
отлично.Сейчасуже половинадевятого,и выможетеудалиться.Яведь
говорил, что в девять кое-кого жду. Благодарю вас за преданность, господа. Я
могу рассчитывать на нее и впредь, не правда ли?
-- Ваше величество, --в один голос воскликнули четыре приятеля, -- мы
дали бы себя изрубить в куски за нашего короля!
-- Хорошо, хорошо! Но лучше оставайтесь неизрубленными. Так будет лучше
и полезнее для меня... Тревиль, -- добавил корольвполголоса, покамолодые
люди уходили,-- так как у вас нет свободнойвакансии в полку, да и, кроме
того, мырешили не принимать в полк безиспытания, поместите этого юношу в
гвардейскую ротувашегозятя, господина Дезэссара... Ах,чертвозьми,я
заранеерадуюсьгримасе,которуюсостроит господинкардинал!Онбудет
взбешен, но мне все равно. Я действовал по справедливости.
И корольприветливым жестом отпустилде Тревиля, который отправился к
своиммушкетерам.Онзасталих задележомсорокапистолей, полученных
д'Артаньяном.
Кардинал, как и предвидел король, действительно пришел в ярость и целую
неделю не являлсявечеромигратьвшахматы.Этонемешалокоролю при
встречахприветствоватьегоочаровательнойулыбкойи нежнейшимголосом
осведомляться:
-- Как же, господинкардинал, поживают ваши верныетелохранители, эти
бедные Бернажу и Жюссак?
VII. МУШКЕТЕРЫ У СЕБЯ ДОМА
Когда,покинувЛувр,д'Артаньянспросилсвоихдрузей,каклучше
употребить свою часть сорока пистолей, Атос посоветовал ему заказать хороший
обед в "Сосновойшишке", Портос --нанятьслугу,а Арамис -- обзавестись
достойной любовницей.
Обед состоялся втотже день, и новый слуга подавал к столу. Обед был
заказан Атосом,алакей рекомендован Портосом. То был пикардиец,которого
славныймушкетер нанял втот самый деньпо случаюэтого самого обеда; он
увидел егона мостуЛа-Турнель, где Планше -- так звалислугу -- плевал в
воду,любуясь разбегавшимися кругами.Портос утверждал,что такое занятие
свидетельствует о склонности к созерцанию и рассудительности, и, не наводя о
нем дальнейших справок, увел его с собой. Важныйвид дворянина, к которому,
как предполагал Планше,онпоступаетна службу,прельстилего, и он был
несколько разочарован,увидев, что место уже занято некимего собратом, по
имени Мушкетон.Портособъяснил ему,что домего, хотя и поставленный на
широкую ногу,нуждается лишьв одном слуге иПланшепридется поступить к
д'Артаньяну. Однако, прислуживаяна пиру,которыйдавалего господин,и
видя,как тот, расплачиваясь,вытащил изкармана пригоршню золотых монет,
Планше решил,что счастье его обеспечено, ивозблагодарилнебо за то, что
попалктакому крезу. Он пребывал в этой уверенностивплоть доокончания
обеда,остаткамиоткоторого вознаградилсебяза долгое воздержание. Но
вечером, когда онпостилалпостель своему господину,блестящие мечтыего
рассеялись.Вовсейквартире,состоявшей изспальниипередней,была
единственная кровать.Планше улегся в передней наодеяле, взятом с кровати
д'Артаньяна, которому с тех пор пришлось обходиться без него.
Атостакже имелслугу,котороговоспитал наособыйлад. Звали его
Гримо. Этот достойный господин -- мы, разумеется, имеем в виду Атоса --был
очень молчалив.Вот уже пять или шесть лет, как он жил в теснейшей дружбе с
Портосом и Арамисом. За этовремя друзья не раз видели на еголице улыбку,
но никогдане слышали его смеха. Словаего были кратки и выразительны,он
говорил всегда то,что хотел сказать,ибольше ничего:никакихприкрас,
узоров и красот. Он говорил лишь о существенном, не касаясь подробностей.
Хотя Атосу было не более тридцати лет и он был прекрасен телом и душой,
никтоне слышал, чтобы у негобыла возлюбленная. Онникогдане говорил о
женщинах, но никогданемешал другим говорить на эту тему, хотя легко было
заметить,что подобный разговор,вкоторыйонизредкатольковставлял
горькоесловоилимрачноезамечание,былемукрайненеприятен.Его
сдержанность, нелюдимостьинеразговорчивость делалиегопочти стариком.
Поэтому,не считая нужным менять своипривычки, он приучил Гримо исполнять
его требования: тотповиновалсяпростомузнакуили легкому движению губ.
Разговаривал с ним Атос только при самых необычайных обстоятельствах.
Случалось, чтоГримо, который как огня боялся своего господина, хотя и
был горячо привязан к нему и преклонялся перед его умом, полагая, что уловил
его желания, бросался исполнять их иделал как раз обратное тому, что хотел
Атос. ТогдаАтоспожимал плечами ибезмалейшегогнева колотил Гримо.