Последнееобстоятельствоегонепоразило:королевасовременисвоего
замужества часто не спала по ночам и много плакала.
Господин деТревиль навсякийслучай всеже напомнил Атосу, чтоон
долженпреданно служить королю и особеннокоролеве, и просил передатьэто
пожелание и его друзьям.
Что жекасаетсяд'Артаньяна, то он засел у себя дома. Свою комнату он
превратилвнаблюдательный пункт.В окно онвиделвсех, кто приходили
попадался в западню.Затем,разобрав паркет, так что от нижнего помещения,
гдепроисходилдопрос,егоотделялодинтолькопотолок,онполучил
возможностьслышатьвсе,чтоговорилосьмеждусыщикамииобвиняемым.
Допросы, перед началомкоторых задержанных тщательнообыскивали, сводились
почти неизменно к следующему:
"Непоручалали вам госпожа Бонасье передать что-нибудьее мужуили
другому лицу?"
"Непоручал ли вам господин Бонасье передатьчто-нибудь его женеили
другому лицу?"
"Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн?"
"Если бы им что-нибудь было известно, --подумал д'Артаньян, -- они не
спрашивали бы отакихвещах. Теперь вопрос: что, собственно, они стремятся
узнать? Очевидно, находится ли Бекингэм вПариже и не было ли у него или не
предстоит ли ему свидание с королевой".
Д'Артаньян остановилсяна этом предположении, которое, судяпо всему,
не было лишено вероятности.
А пока мышеловкадействоваланепрерывно,и вниманиед'Артаньянане
ослабевало.
Вечером,на другой день послеареста несчастного Бонасье, после ухода
Атоса,которыйотправился к г-ну деТревилю,едва часыпробили девять и
Планше, еще не постеливший на ночь постель, собирался приняться за это дело,
кто-то постучался с улицы во входную дверь. Дверь сразу же отворилась, затем
захлопнулась: кто-то попал в мышеловку.
Д'Артаньян бросился к месту, где был разобран пол,лег навзничь и весь
превратился в слух.
Вскоре раздались крики,затем стоны,которые,по-видимому,пытались
заглушить. Допроса не было и в помине.
"Дьявол! --подумалд'Артаньян. -- Мне кажется,чтоэто женщина: ее
обыскивают, она сопротивляется... Они применяют силу... Негодяи!"
Д'Артаньяну приходилосьнапрягать всю свою волю, чтобы невмешаться в
происходившее там, внизу.
-- Но я же говорювам, господа, что я хозяйка этого дома, я жеговорю
вам, чтоя госпожа Бонасье,чтоя служукоролеве!-- кричала несчастная
женщина.
-- Госпожа Бонасье! -- прошептал д'Артаньян. -- Неужели мне повезло и я
нашел то, что разыскивают все?
-- Вас-томы иподжидали! -- отвечали ей. Голос становился все глуше.
Подняласькакая-то шумнаявозня. Женщинасопротивляласьтак,какможет
сопротивляться женщина четверым мужчинам.
-- Неужели мне повезло и я
нашел то, что разыскивают все?
-- Вас-томы иподжидали! -- отвечали ей. Голос становился все глуше.
Подняласькакая-то шумнаявозня. Женщинасопротивляласьтак,какможет
сопротивляться женщина четверым мужчинам.
-- Пуститеменя... пусти...-- прозвучал еще женский голос. Этобыли
последние членораздельные звуки.
-- Они затыкают ей рот, сейчас они уведут ее! -- воскликнул д'Артаньян,
вскакивая, словно на пружине. -- Шпагу!.. Да она при мне... Планше!
-- Что прикажете?
-- Беги за Атосом, Портосом и Арамисом. Кого-нибудь из них ты наверняка
застанешь, аможет быть,все троеужевернулисьдомой.Пустьзахватят
оружие, пусть спешат, пусть бегутсюда... Ах, вспомнил: Атос у господина де
Тревиля.
-- Но куда же вы, куда же вы, сударь?
-- Я спешу вниз через окно! -- крикнул д'Артаньян. -- Так будет скорее.
А ты заделай дыру в паркете, подмети пол, выходи через дверь ибеги, куда я
приказал.
-- О сударь, сударь, вы убьетесь! -- закричал Планше.
-- Молчи, осел! -- крикнул д'Артаньян.
И,ухватившись рукой за подоконник, он соскочил совторогоэтажа,к
счастью, не очень высокого; он даже не ушибся.
И тут же, подойдя к входным дверям, он тихонько постучал, прошептав:
-- Сейчася тоже попадусь в мышеловку,игоретемкошкам,которые
посмеют тронуть такую мышь!
Не успел молотокудариться в дверь, как шумвнутри замер. Послышались
шаги, дверь распахнулась, и д'Артаньян,обнажив шпагу, ворвалсяв квартиру
г-наБонасье,дверькоторой,очевидно,снабженнаяпружиной,сама
захлопнулась за ним.
И тогда остальныежильцы этого злополучного дома, а также иближайшие
соседиуслышали отчаянныекрики,топот, звон шпаги грохот передвигаемой
мебели.Немного погодя все те,кого встревожил шум и кто высунулся в окно,
чтобы узнать, в чем дело, могли увидеть, как снова раскрылась дверь и четыре
человека,одетыевчерное,невышли,авылетели изнее, словностая
вспугнутых ворон,оставив на полу и на углах столов перья, выдранныеиз их
крыльев, другими словами -- лоскутья одежды и обрывки плащей.
Победа досталась д'Артаньяну, нужно сказать, без особого труда, так как
лишьодинизсыщиков оказался вооруженным,да и то защищалсятолько для
виду. Остальные, правда, пытались оглушить молодого человека, швыряя внего
стульями, табуреткамиидаже горшками.Нонесколько царапин,нанесенных
шпагой гасконца,нагнали на них страху. Десяти минут было достаточно, чтобы
нанести им полное поражение, и д'Артаньян стал господином на поле боя.
Соседи, распахнувшие окна с хладнокровием, свойственнымпарижанам в те
времена постоянных мятежей ивооруженных столкновений, захлопнули их тотчас
жепосле бегства четыреходетыхв черное. Чутье подсказывало им, что пока
все кончено.
Кроме того,былоужедовольно поздно,атогда,какитеперь,в
квартале, прилегавшем к Люксембургскому дворцу, спать укладывались рано.