Затем, последолгой прогулки, появляетсяаппетит.Д'Артаньян с некоторого
временистал это замечать. Можнобудет время от времени устраивать один из
техочаровательныхобедов,когда рукакасаетсяруки,анога-- ножки
возлюбленной. И, наконец, в особо трудные минуты, когда положение становится
безвыходным, д'Артаньян будет иметь возможность выручать своих друзей.
Акакжег-н Бонасье, которогод'Артаньянпередалв руки сыщиков,
громко отрекаясь отнего и шепотомобещая спасение и помощь? Мывынуждены
признаться нашимчитателям, чтод'Артаньян и не вспоминал о нем,а если и
вспоминал, толишь длятого,чтобы мысленнопожелать ему, гдебы онни
находился, оставатьсятам,где онесть.Любовь извсех видов страсти --
самая эгоистичная.
Пусть, однако, наши читателине беспокоятся: если д'Артаньян забыл или
сделал вид, что забыл своего хозяина, ссылаясь на то, что не знает, куда его
отправили, мы-то не забываемо нем, и намего местопребывание известно. Но
временнопоследуемпримерувлюбленногогасконца--кпочтенному
галантерейщику мы вернемся позже.
Предаваясьлюбовныммечтам, разговаривая сночнымнебоми улыбаясь
звездам,д'Артаньяншел вверхпо улице Шерш-Миди,или Шасс-Миди, какее
называли в те годы. Оказавшись поблизости от дома, где жил Арамис, онрешил
зайти к своему другу,чтобы объяснить ему, зачем он посылал к нему Планше с
просьбой немедленно прийти в мышеловку. Если Арамис был у себя, когда пришел
Планше,он, без сомнения,поспешил на улицуМогильщиков и, незастав там
никого,кромеразве чтодвух своих товарищей, не мог понять,что все это
должно былозначить. Необходимобылообъяснить,почему д'Артаньян позвал
своего друга. Вот что громко говорил себе д'Артаньян.
В глубинедушион видел в этом удобный повод поговорить опрелестной
г-же Бонасье, которая целиком заполнила если не сердце его, томысли. Не от
того, кто влюбленвпервые,можнотребоватьумениямолчать. Первой любви
сопутствует такаябурнаярадость,что ейнуженисход, иначе она задушит
влюбленного.
Ужедва часа,какПариж погрузилсявомрак, иулицы егоначинали
пустеть. Все часы Сен-Жерменского предместья пробили одиннадцать. Было тепло
итихо.Д'Артаньян шелпереулком, находившимсявтомместе, где сейчас
пролегает улица Асса. Воздух был напоенблагоуханием, которое ветер доносил
с улицыВожирар, из садов,освеженныхвечернейросойи прохладойночи.
Издали,хотьизаглушенныеплотнымиставнями, доносилисьпеснигуляк,
веселившихся в каком-то кабачке. Дойдя до конца переулка, д'Артаньян свернул
влево.Дом, где жил Арамис,былрасположен междуулицей Кассет иулицей
Сервандони.
Д'Артньян миновал улицу Кассет ииздаливиделуже дверь домасвоего
друга,надкоторойветвиклена,переплетенныегусторазросшимся диким
виноградом,образовывалиплотныйзеленыйнавес.
Внезапнод'Артаньяну
почудилось,что какая-то тень свернулас улицы Сервандони.Этатень была
закутанавплащ,и д'Артаньяну сначалапоказалось,что этомужчина. Но
низкий рост, неуверенностьпоходки и движений быстро убедили его, что перед
ним женщина.Словно сомневаясь, тот ли это дом,который она ищет,женщина
поднималаголову,чтобылучшеопределить,гдеонанаходится,
останавливалась, делала несколько шагов назад, снова шлавперед. Д'Артаньян
был заинтригован.
"Не предложить ли ей свои услуги?-- подумал он.-- Судя попоходке,
онамолода...возможно, хороша собой.Конечно! Ноженщина,бегающаяпо
улицам втакойпоздний час,моглавыйтитольконасвиданиесосвоим
возлюбленным.Чертвозьми!Помешатьсвиданию--дурнойспособ,чтобы
завязать знакомство".
Молодая женщина между тем продвигалась вперед, отсчитывая домаи окна.
Это, впрочем, не требовало ни особого труда,ни времени.В той части улицы
было только три дома, и всегодва окна выходило наэту улицу. Одно изних
былоокнонебольшойпристройки,параллельнойфлигелю,которыйзанимал
Арамис, второе было окно самого Арамиса.
"Клянусь Богом!--подумалд'Артаньян,которомувдругвспомнилась
племянницабогослова.--КлянусьБогом,былобызабавно,еслиб эта
запоздалая голубка искала дом нашего друга! Но я душу готов отдать в заклад,
что похоже на то. Ну, дорогой мой Арамис, на этот раз я добьюсь правды!"
И д'Артаньян, стараясь занимать как можно меньше места, укрылся в самом
темном углу подле каменной скамьи, стоявшей в глубине какой-то ниши.
Молодая женщина подходила всеближе. Сомненийвтом, что она молода,
уже не могло оставаться; помимо походки, выдавшей ее почти сразу, обличал ее
и голос: она слегкакашлянула,и по этому кашлю д'Артаньянопределил, что
голосокунее свежийи звонкий. Итутже он подумал, что кашель этот --
условный сигнал.
Толи на этот сигнал было отвечено таким жесигналом, то ли, наконец,
она и без постороннейпомощи определила,что достигла цели, только женщина
вдруг решительно направилась к окну Арамиса и триждыс равными промежутками
постучала согнутым пальцем в ставень.
-- Ну конечно, она стучитсяк Арамису! -- прошептал д'Артаньян. -- Вот
оно что, господин лицемер! Знаю я теперь, как вы изучаете богословие!
Не успелаженщина постучать, как внутренняя рамараскрылась, и сквозь
ставень мелькнул свет.
-- Ага... -- проговорил подслушивавший неу дверей, а уокна, -- ага,
посетительницу ожидали! Сейчасраскроется ставень, и дамазаберетсячерез
окно. Прекрасно!
Но,квеликомуудивлениюд'Артаньяна,ставеньоставался закрытым.
Огонь, мелькнувшийна мгновение, исчез, ивсе снова погрузилосьвомрак.
Д'Артаньян решил, что это ненадолго и продолжал стоять, весь превратившись в
зрение и слух.