-- Заплати, бездельник! --крикнул, не останавливаясь,всадник своему
слуге, который швырнул кногамтрактирщика несколькосеребряныхмонети
поскакал вслед за своим господином.
-- Трус! Подлец! Самозванный дворянин! -- закричал д'Артаньян, бросаясь
вдогонку за слугой.
Ноюноша былеще слишком слаб, чтобы перенеститакоепотрясение. Не
успелон пробежать идесятишагов,как вушах у негозазвенело, голова
закружилась, кровавое облако заволокло глаза,и он рухнул среди улицы,все
еще продолжая кричать:
-- Трус! Трус! Трус!
-- Действительно,жалкийтрус!--проговорил хозяин,приближаясь к
д'Артаньянуи стараясь лестью заслужить довериебедного юношииобмануть
его, как цапля в басне обманывает улитку.
-- Да, ужасный трус,-- прошепталд'Артаньян. --Нозатоона какая
красавица!
-- Кто она? -- спросил трактирщик.
-- Миледи, -- прошептал д'Артаньян и вторично лишился чувств.
-- Ничего не поделаешь, --сказалхозяин. -- Двоих яупустил. Зато я
могу быть уверен, что этот пробудет несколько дней. Одиннадцать экю я все же
заработаю.
Мызнаем,чтоодиннадцать экю--это было все,чтооставалосьв
кошельке д'Артаньяна.
Трактирщик рассчитывал, что его гость проболеет одиннадцать дней, платя
поодномуэкю в день,но оннезналсвоего гостя.Наследующийдень
д'Артаньянподнялсяв пять часовутра,сам спустилсяв кухню,попросил
достать ему кое-какие снадобья,точный списоккоторыхне дошелдо нас, к
тому еще вина, масла, розмарину и, держа вруке рецепт, данный ему матерью,
изготовилбальзам,которымсмазалсвоимногочисленные раны,самменяя
повязкиине допуская к себе никакого врача. Вероятно, благодаря целебному
свойству бальзама и благодаряотсутствию врачей д'Артаньян втотже вечер
поднялся на ноги, а на следующий день был уже совсем здоров.
Но,расплачиваясьзарозмарин, маслои вино--единственное,что
потребил за этот день юноша, соблюдавший строжайшую диету, тогда как буланый
конек поглотил, по утверждениюхозяина, в три раза больше,чем можнобыло
предположить, считаясь с его ростом, -- д'Артаньяннашелусебя в кармане
толькопотертый бархатныйкошелек с хранившимисяв нем одиннадцатьюэкю.
Письмо, адресованное г-ну де Тревилю, исчезло.
Сначалаюношаискалписьмотщательноитерпеливо.Раздвадцать
выворачивалкарманыштанови жилета, снова и снова ощупывал свою дорожную
сумку.Но, убедившись окончательно,что письмо исчезло, он пришелв такую
ярость, что чуть снова неявилась потребность в вине и душистом масле, ибо,
видя, как разгорячился молодой гость, грозивший в пух и прах разнести всев
этом заведении, если не найдут егописьма, хозяин вооружилсядубиной, жена
-- метлой, а слуги -- теми самыми палками, которые уже были пущены ими в ход
вчера.
-- Письмо, письмо с рекомендацией! -- кричал д'Артаньян. -- Подайте мне
мое письмо, тысяча чертей! Или я насажу вас на вертел, как рябчиков!
К несчастью, некое обстоятельство препятствовало юноше осуществить свою
угрозу. Как мы ужерассказывали, шпагаего была сломана пополамвпервой
схватке, о чем он успел совершенно забыть. Поэтому, сделав попытку выхватить
шпагу, он оказался вооружен лишь обломком длиной в несколько дюймов, который
трактирщик аккуратнозасунулв ножны,припрятав остаток клинка внадежде
сделать из него шпиговальную иглу.
Это обстоятельствоне остановило бы, вероятно,нашегопылкого юношу,
если бы хозяин сам не решил наконец, что требование гостя справедливо.
-- А в самомделе, -- произнес он, опускаядубинку, -- куда же делось
письмо?
-- Да, где же это письмо? -- закричалд'Артаньян. -- Предупреждаю вас:
это письмо к господинудеТревилю, и онодолжно найтись.А еслиононе
найдется, господин де Тревиль заставит его найти, поверьте!
Эта угроза окончательно запугала хозяина. После короля икардинала имя
г-наде Тревиля,пожалуй, чаще всего упоминалось не тольковоенными, но и
горожанами. Былеще, правда, отец Жозеф, но его имяпроизносилось не иначе
как шепотом: таквеликбылстрах перед"серымпреосвященством",другом
кардинала Ришелье.
Отбросив дубинку,знаком приказавженебросить метлу,аслугам--
палки, трактирщик сам подал добрый пример и занялся поисками письма.
-- Разве в это письмо были вложены какие-нибудь ценности? -- спросил он
после бесплодных поисков.
-- Еще бы! -- воскликнулгасконец, рассчитывавший на это письмо, чтобы
пробить себе путь при дворе. -- В нем заключалось все мое состояние.
-- Испанские боны? -- осведомился хозяин.
-- Боны наполучение денег из личного казначействаего величества, --
ответил д'Артаньян, который, рассчитывая с помощью этого письма поступить на
королевскуюслужбу, счел, что имеет право,не солгав,дать этот несколько
рискованный ответ.
-- Черт возьми! -- воскликнул трактирщик в полном отчаянии.
-- Ноэто неважно... -- продолжалд'Артаньян со свойственным гасконцу
апломбом,--этоневажно,иденьги--пустяк.Самописьмо--вот
единственное,что имело значение. Я предпочел бы потерять тысячупистолей,
чем утратить это письмо!
С тем жеуспехом он мог бы сказать и "двадцать тысяч", но его удержала
юношеская скромность.
Внезапнословно лучсветасверкнулв мозгу хозяина, которыйтщетно
обыскивал все помещение.
-- Письмо вовсе не потеряно! -- сказал он.
-- Что? -- вскрикнул д'Артаньян.
-- Нет. Оно похищено у вас.
-- Но кем похищено?
-- Вчерашним неизвестнымдворянином.Он спускалсяв кухню, где лежал
ваш камзол. Он оставался там один. Бьюсь об заклад, что это дело его рук!
-- Вы думаете?-- неуверенно произнес д'Артаньян.