Оно похищено у вас.
-- Но кем похищено?
-- Вчерашним неизвестнымдворянином.Он спускалсяв кухню, где лежал
ваш камзол. Он оставался там один. Бьюсь об заклад, что это дело его рук!
-- Вы думаете?-- неуверенно произнес д'Артаньян.Ведь ему лучше, чем
кому-либо было известно, что письмо это могло иметь значение только для него
самого, и он не представлял себе, чтобы кто-нибудь могна него польститься.
Несомненно, что никто из находившихся в гостинице проезжих, никто из слуг не
мог бы извлечь какие-либо выгоды из этого письма.
--Итак, высказали,что подозреваетеэтого наглогодворянина?--
переспросил д'Артаньян.
-- Я говорю вам, что убежден в этом, -- подтвердил хозяин. --Когдая
сказал ему, что вашеймилостипокровительствуетгосподин де Тревиль и что
привас даже письмо к этому достославному вельможе,он явно забеспокоился,
спросил меня, где находится это письмо,и немедленно же сошел в кухню, где,
как ему было известно, лежал ваш камзол.
-- Тогдапохититель -- он!-- воскликнул д'Артаньян.-- Япожалуюсь
господину де Тревилю, а господин де Тревиль пожалуется королю!
Затем, с важностью вытащив из кармана два экю,он протянул их хозяину,
который,снявшапку,проводил его доворот.Тут онвскочилнасвоего
желто-рыжегоконя,которыйбездальнейшихприключенийдовезегодо
Сент-Антуанских ворот города Парижа. Тамд'Артаньян продалконя за три экю
-- цена вполнеприличная, если учесть, что владелец основательно загнал его
к концупутешествия. Поэтому барышник, которому д'Артаньян уступил коняза
вышеозначенную сумму,намекнулмолодому человеку, что на такую неслыханную
цену он согласился, только прельстившись необычайной мастью лошади.
Итак, д'Артаньян вступил в Париж пешком, неся под мышкой свой узелок, и
бродилпоулицамдотехпор,покаемунеудалосьснятькомнату,
соответствующуюегоскуднымсредствам.Этакомнатапредставляласобой
подобие мансарды и находилась на улице Могильщиков, вблизи Люксембурга.
Внесязадаток, д'Артаньянсразу же перебрался в своюкомнатуи весь
остаток дня занимался работой: обшивал свой камзоли штаны галуном, который
матьспорола спочтисовершенноновогокамзола г-на д'Артаньяна-отцаи
потихоньку отдала сыну. Затем он сходил на набережнуюЖелезного Лома идал
приделатьновыйклинок к своей шпаге. После этого он дошелдоЛувра иу
первоговстретившегосямушкетерасправился, гденаходитсядомг-наде
Тревиля.Оказалось, чтодом этот расположен на улицеСтарой Голубятни, то
естьсовсем близко от места,где поселилсяд'Артаньян, -- обстоятельство,
истолкованное им как предзнаменование успеха.
Довольный своим поведениемв Менге, нераскаиваясь впрошлом, веря в
настоящее и полный надежд на будущее, он лег и уснул богатырским сном.
Какдобрыйпровинциал,онпроспал додевятиутраи,поднявшись,
отправился кдостославномуг-нуде Тревилю, третьему лицув королевстве,
согласно суждению г-на д'Артаньяна-отца.
II. ПРИЕМНАЯ ГОСПОДИНА ДЕ ТРЕВИЛЯ
Господин де Труавиль -- имя, которое еще продолжают носить его родичи в
Гасконии, или де Тревиль, как он в конце концов стал называть себя в Париже,
-- путьсвойи в самомделе начал также, какд'Артаньян,тоесть без
единого су вкармане, но с тем запасом дерзости,остроумия и находчивости,
благодарякоторомудаже самый бедный гасконский дворянчик, питающийся лишь
надеждаминаотцовскоенаследство, нередко добивалсябольшего, чем самый
богатый перигорский илиберрийский дворянин, опиравшийся на реальные блага.
Его дерзкаясмелость, и еще болеедерзкаяучтивость в такое время,когда
ударышпагисыпалиськак град,возвелиего на самуювершинулестницы,
именуемойпридворнымуспехом,покоторойонвзлетел,шагаячерез три
ступеньки.
Он был другом короля, как всем известно, глубоко чтившего память своего
отца, Генриха IV.Отецг-на де Тревилятак преданно служилемув войнах
противЛиги,что занедостатком наличныхденег, -- аналичных денег всю
жизньне хваталобеарнцу,которыйвседолги своиоплачивалостротами,
единственным,чегоемунеприходилосьзанимать,-- что занедостатком
наличных денег, как мы уже говорили, король разрешил ему после взятия Парижа
включить всвой герб льва на червленом поле с девизом:"Fidelis et fortis"
["Верный и сильный" (лат.)].То была большая честь,но малаяприбыль.И,
умирая,главныйсоратниквеликого Генриха оставил в наследство сыну всего
толькошпагусвоюидевиз.Благодаряэтомунаследствуисвоему
незапятнанному имени г-н де Тревиль был принят ко двору молодого принца, где
он так доблестно служил своей шпагой и был так верен неизменному девизу, что
ЛюдовикXIII,одиниз лучших фехтовальщиков королевства,обычно говорил,
что,если бы кто-нибудьизегодрузейсобралсядратьсянадуэли,он
посоветовалбы ему пригласить в секунданты первым его,а вторым -- г-на де
Тревиля, которому, пожалуй, даже следовало бы отдать предпочтение.
Людовик XIII питалнастоящуюпривязанность кдеТревилю --правда,
привязанностькоролевскую,эгоистическую, новсе же привязанность. Дело в
том, что в этитрудныевремена высокопоставленные лицавообщестремились
окружить себя людьми такого склада, как де Тревиль. Многонашлось бы таких,
которые могли считать своим девизом слово "сильный" --вторую часть надписи
вгербедеТревилей,номало ктоиз дворян мог претендоватьна эпитет
"верный", составлявший первую часть этой надписи. Тревиль это право имел. Он
былодинизтехредкихлюдей,чтоумеютповиноватьсяслепоибез
рассуждений, как верные псы, отличаясь сообразительностью и крепкой хваткой.
Глаза служили ему для того, чтобы улавливать, не гневается ли на кого-нибудь
король, а рука --чтобы разить виновника:какого-нибудь Бема или Моревера,
ПольтродеМереили Витри.