Ледрю открыл дверь, он пропустил меня вперед.
- Теперь это моя комната, но, кроме книг, которымионазавалена,она
сохранилась в таком виде, как она была узнаменитойхозяйки:воттотже
альков, та же кровать, та же мебель, эти уборные были ее.
- А комната Скаррона?
- О, комната Скаррона была вдругомконцекоридора,еевыужене
увидите, туда нельзя войти: это секретная комната, комната Синей Бороды.
- Черт возьми!
- Да, у меня тайны, хотя я мэр. Пойдемте, я покажу вам нечто другое.
Ледрю пошел вперед, мы спустились по лестнице и вошли в гостиную.
Как все в этомдоме,гостинаяносилаособыйотпечаток.Обоибыли
такого цвета, что трудно было определить их прежний цвет, вдоль стеныстоял
двойной ряд кресел и ряд стульев состариннойобивкой,затемрасставлены
были карточные столы и маленькие столики. Среди всегоэтого,каклевиафан
среди рыб океана, возвышался гигантский письменный стол досамойстены,к
которой он был прислонен одной стороной, и занимал треть гостиной. Столбыл
завален всевозможными книгами, брошюрами, газетами,средикоторыхцарила,
как королева, любимая газета Ледрю "Constitutionnel".
В гостиной никого не было, гости гуляли в саду, которыйвиденбылиз
окон во всей своей протяженности.
Ледрю подошел к столу, открылгромадныйящик,вкоторомнаходилось
много маленьких пакетиков, вроде пакетиков с семенами. Все предметы вящике
завернуты были в бумажки с ярлычками.
- Вот, - сказал он мне, - для вас, историка, нечтопоинтереснеекарты
Нежности. Это коллекция мощей, но не святых, а королей.
Действительно, в каждой бумажке была кость, волосы, борода.Тамбыли:
коленная чашка Карла IX, большой палец Франциска I,кусокчерепаЛюдовика
XIV, ребро Генриха II, позвонок Людовика XV,бородаГенрихаIVиволосы
Людовика XVI.
Тут от каждогокоролябылакость,извсехкостейможнобылобы
составитьскелетфранцузскоймонархии,которойдавноуженехватает
главного остова. Кроме того, тут был зуб Абеляра и зуб Элоизы-двабелых
резца и, бытьможет,когда-то,когдаихпокрывалидрожащиегубы,они
встречались в поцелуе? Откуда эти кости?
Ледрю присутствовал, когда их вырывали из могил королей вСен-Дени,и
взял себе, что ему понравилось из каждой могилы.
Ледрю предоставилмневремяудовлетворитьмоелюбопытство,затем,
увидев, что я уже пересмотрел все ярлычки, сказал:
- Ну, довольно заниматься мертвыми, перейдем к живым.
Он подвел меня к одному из окон, из которых виден был весь сад.
- У вас чудный сад, - сказал я.
- Садсвященника,слипами,георгинами,розовымикустами,
виноградником, шпалерными персиками и абрикосами, вы всеувидитепотом,а
теперь займемся теми, кто в нем гуляет.
- А вот скажите, пожалуйста, что это за господин Аллиет, называемыйпо
анаграмме Эттейла, который спросил, хотят лизнатьегонастоящийвозраст
или только тот возраст, какой ему можно дать? Мне кажется, ему и можнодать
семьдесят пять лет.
- Именно, - ответил Ледрю. - Я хотел с него начать. Вы читали Гофмана?
- Да. А что?
- Ну так вот, это гофманский тип. Он тратит свою жизнь на то, чтобыпо
картам и по числам отгадывать будущее. Все, что он получает,онтратитна
лотерею. Он раз выиграл натрибилетаподрядистехпорникогдане
выигрывал. Он знал Калиостро и графа Сен-Жермена, он считает себя сродниим
и знает, как и они, секреты долгой жизни. Егонастоящийвозраст,есливы
его спросите, двести семьдесят пять лет он жил раньше сто летбезболезней
в царствование Генриха II и вцарствованиеЛюдовикаXIV,затем,обладая
секретом, он хотя и умер на глазах у смертных, но испыталтрипревращения,
по пятидесяти лет каждое.Теперьонначинаетчетвертое,иемупоэтому
двадцатьпятьлет.Двестипятьдесятпредыдущихлетунеготольков
воспоминании. Он громко заявляет, чтобудетжитьдопоследнегосуда.В
пятнадцатом столетии Аллиет был бы сожжен и, конечно, напрасно;теперьего
жалеют, и это тоже напрасно. Аллиет - самый счастливый человек на свете:он
интересуется только игрой и гаданиемнакартах,колдовством,египетскими
науками, да знаменитыми таинствамиИзиды.Онпечатаетпоэтимвопросам
книжечки, которых никто нечитает,а,междутем,издатель-такойже
маньяк, какон,-издаетихподпсевдонимомили,вернее,анаграммой
Эттейла. У него шляпа всегда набита брошюрами. Вот посмотрите, он еедержит
под мышкой, онбоится,чтокто-нибудьвозьметегодрагоценныекнижки.
Посмотрите на человека, посмотрите наодежду,выувидите,какиеприрода
дает сочетания, как именно эта шляпа подходит кголове,человеккшляпе,
как трико обтягивает формы, как выражаетесь вы, романтики.
И, действительно, это все было так. Я смотрел на Аллиета. Онбылодет
взасаленноеплатье,изношенное,запыленное,впятнах,егошляпас
блестящимиполями,какбыизлакированнойкожи,как-тонесоразмерно
расширялась вверх. На нем были штаны из черного ратина, черные или,вернее,
рыжие чулки ибашмакисзакругленныминосками,какутехкоролей,в
царствование которых он, по его словам, родился.
Чистофизическионбылтолстым,коренастым,слицомсфинкса,с
красными жилками, с громадным беззубым ртом, с большойглоткой,сжидкими
длинными рыжими волосами, развевавшимися в виде ореола вокруг головы.
- Он говорит с аббатом Муллем, - сказал я Ледрю. - Онсопровождалнас
в нашей экспедиции сегодня утром, мы еще поговорим обэтойэкспедиции,не
правда ли?
- А почему? - спросил меня Ледрю, глядя на меня с любопытством.