После обеда по установленному обычаю перешли в гостиную.
Мне, конечно, пришлось сопровождать молчавшую гостью.
Она подошла ко мне, чтобы взять меня под руку. Была тажемягкостьв
движениях, та же грация в посадке, - скажу, та же легкость во всем.
Я подвел ее к креслу, на которое она улеглась.
Во время нашего обедадвалицавведеныбыливгостинуюдоктори
полицейский комиссар.
Последний явился, чтобы дать намподписатьпротокол,которыйЖакмен
уже подписал в тюрьме.
Маленькое пятно крови заметно было на бумаге.
Я подписал и спросил, подписывая:
- Что это за пятно? Это кровь мужа или жены?
- Эта кровь из раны, которая была на руке убийцы, она идет израны,и
я не могу остановить ее.
- Знаетечто,господинЛедрю,-сказалдоктор,-этаскотина
настаивает, что голова его жены говорила!
- Вы полагаете, что это невозможно, доктор?
- Черт возьми!
- Вы считаете даже невозможным, чтобы открылись глаза трупа?
- Я считал это невозможным.
- Вы не можете допустить, чтобы кровь,остановившисьотслоягипса,
закупорившего все артерии и вены, могла бы дать на один миг импульс жизнии
чувствительность этой голове?
- Я этого не допускаю.
- А я, - сказал Ледрю, - верю в это.
- И я тоже, - сказал Аллиет.
- И я, - сказал аббат Мулль.
- И я, - сказал кавалер Ленуар.
- И я, - сказал я.
Полицейский комиссар и бледная дама ничего не сказали: один -таккак
его это не интересовало, другая - потому, что очень интересовалась этим.
- А, вы все против меня. Вот, если бы кто-либо из вас был врачом...
- Но, доктор, - сказал Ледрю, - вы знаете, я отчасти врач.
- В таком случае, - сказал доктор, - вы должны знать, что там, гденет
чувствительности, нет и страдания, и что чувствительностьпрекращаетсяпри
рассечении позвоночного столба.
- А вам кто это сказал? - спросил Ледрю.
- Рассудок, черт возьми!
- О, прекрасный ответ! Рассудок тоже подсказал судьям, которыеосудили
Галилея, что солнце вращается вокруг земли,аземлянеподвижна?Рассудок
доводит до глупости, мой милыйдоктор.Выделалиопытынадотрезанными
головами?
- Нет, никогда.
- Читали вы диссертацию Соммеринга?ЧиталивыпротоколдоктораСю?
Читали вы заявление Эльхера?
- Нет.
- И вы, не правда ли, вполне верите Гильотену, что его машина-самый
лучший, самый верный и самый скорый и, вместе стем,наименееболезненный
способ для прекращения жизни?
- Да, я так думаю.
- Ну! Вы ошибаетесь, мой милый друг, вот и все.
- Ну! Вы ошибаетесь, мой милый друг, вот и все.
- Например?
- Слушайте, доктор, вы ссылаетесь на науку, я ибудуговоритьвамо
науке, и все мы, поверьте,знаемпоэтомупредметустолько,чтоможем
принять участие в беседе о ней.
Доктор сделал жест сомнения.
- Ну ладно, вы потом и сами это поймете.
МывсеподошликЛедрю,иясосвоейсторонысталжадно
прислушиваться. Вопрос оказнипосредствомверевки,мечаилиядаменя
всегда очень интересовал, как вопрос человеколюбия.
Уменябылимоисобственныеисследованияотносительноразличных
страданий, предшествующих разным родам смерти, сопутствующих им иследующих
за ними.
- Хорошо, говорите, - сказал доктор недоверчивым тоном.
- Легко доказать всякому, укогоестьхотябымалейшиепонятияо
жизненных функциях нашего тела, - продолжал Ледрю,-чточувствительность
не уничтожаетсяказнью,имоепредположение,доктор,опираетсянена
гипотезы, а на факты.
- Укажите-ка эти факты...
- А вот: во-первых, центр ощущений находится в мозгу, не правда ли?
- Вероятно.
- Проявления чувствительности могут ведь иметь местоиприостановке
кровообращения в мозгу, или при временном его ослаблении, или причастичном
его нарушении.
- Возможно.
- Еслижеместосознаниячувствительностинаходитсявмозгу,то
казненный должен чувствоватьсвоесуществованиедотехпор,покамозг
сохраняет свою жизненную силу.
- А какие доказательства?
- А вот: Галлер всвоих"Элементахфизики",томIV,страница35,
говорит: "Отсеченная головаоткрывалаглазаисмотреланаменясбоку,
потому что я тронул пальцем спинной мозг".
- Пусть это говорит Галлер, но ведь Галлер мог ошибаться.
- Хорошо, я допускаю, что он ошибался. Перейдем кдругому:Вейкардв
"Философских искусствах" на странице 226 говорит: "Я видел,какшевелились
губы человека, голова которого была отсечена".
- Хорошо, но шевелиться, чтобы говорить...
- Подождите, мы дойдем до этого. Вот, можете поискать у Соммеринга.Он
говорит:
"Некоторые доктора, мои коллеги, меня уверяли, чтоголова,отсеченная
от туловища, скрежетала от боли зубами, и я убежден,что,еслибывоздух
циркулировал еще в органах речи, голова бы заговорила".
- Ну, доктор, - продолжал, бледнея, Ледрю, - я идудальшеСоммеринга,
голова мне говорила, мне.
Мы все вздрогнули. Бледная дама поднялась в своем кресле.
- Вам?
- Да, мне.