То былпервыйребенокумолодой
четы, поженившейся год тому назад.
Хозяинрассказалмне,чтомолодуюженщинуструдомуговорили
расстаться с мужем. Она непременно хотела или остаться в Базеле,иличтобы
муж ехал с ней в Луешь. С другой стороны, состояние ее здоровьяделалодля
нее необходимым пребывание на водах, а состояние его торговли требовалоего
присутствия в Базеле. Она решилась ехать и должна была на другой деньутром
выехать со мной. Ее сопровождала горничная.
Католическийсвященник,исправлявшийдолжностьсвященникаводной
окрестной деревушке,былнашимспутникомизанималчетвертоеместов
экипаже.
На другой день в восемь часов утра за намикотелюподъехалэкипаж,
священник сидел уже там. Я занял свое место, и мы отправились за дамой иее
горничной.
Сидя внутри экипажа, мы присутствовали при прощании двух супругов.Оно
началось у них в квартире, продолжалось в магазине и закончилосьтолькона
улице. У жены было, несомненно, какое-то предчувствие, так как она немогла
утешиться.Можнобылоподумать,чтоонаотправляетсявкругосветное
путешествие, а не за пятьдесят миль.
Муж казался спокойнее ее, хотя и он все-таки был более взволнован,чем
бы следовало при подобной разлуке.
Наконец мы уехали.
Конечно, мы - я и священник - уступили лучшие местапутешественницеи
ее горничной, то есть мы сидели на переднем месте, а они внутри экипажа.
МыпоехалиподорогенаСолеривпервыйжеденьночевалив
Мудингвиле. Наша спутница была целый день сильно огорчена и озабочена.
Заметиввечеромобратныйэкипаж,онахотелавернутьсявБазель.
Горничная, однако, уговорила ее продолжать путешествие.
На другое утро мы тронулись впутьвдевятьчасовутра.Деньбыл
короткий, мынерассчитывалипроехатьдальшеСолера.Квечеру,когда
показался город, больная наша забеспокоилась.
- Ах, - сказала она, - остановитесь, за нами едут.
Я высунулся из экипажа.
- Вы ошибаетесь, сударыня, - ответил я, - на дороге никого нет.
- Странно, - настаивала она. - Я слышу галоп лошади.
Я подумал, что, может быть, чего-то не увидел, и ещебольшевысунулся
из экипажа.
- Никого нет, сударыня, - сказал я ей.
Она выглянула сама и увидела, что на дороге пусто.
- Я ошиблась, - сказала она, откидываясь вглубь экипажа.
Она закрыла глаза как женщина, желающая сосредоточиться сама в себе.
На другой день мы выехали в пятьчасовутра.Вэтотденьпроехали
длинный путь. Наш извозчик доехал до Берна на ночевку в тот жечас,каки
накануне, то естьоколопятичасов.Спутницанашаочнуласьотснаи
протянула руку к кучеру:
- Кучер, - сказала она, - стойте! На этот раз я уверена,чтозанами
едут.
Спутницанашаочнуласьотснаи
протянула руку к кучеру:
- Кучер, - сказала она, - стойте! На этот раз я уверена,чтозанами
едут.
- Сударыня, вы ошибаетесь, -ответилкучер.-Явижутолькотрех
крестьян, которые перешли через дорогу и идут не спеша.
- О! Но я слышу галоп лошади.
Слова эти сказаны были с таким убеждением,чтояневольнооглянулся
назад.
Как и вчера, на дороге решительно никого не было.
- Это невозможно, сударыня, - ответил я, - я не вижу всадника.
- Как это вы не видите всадника, когда я вижу тень человека и лошади?
Я посмотрел понаправлениюеерукии,действительно,увиделтень
лошади и всадника. Но я тщетно искал тех, чьи тени виднелись.
Я указал на это странное явление священнику, и тот перекрестился.
Мало-помалу тень стала бледнеть, становилась все менее и менее яснаи,
наконец, исчезла.
Мы въехали в Берн.
Всеэтипредчувствияказалисьбеднойженщинероковыми.Онавсе
твердила, что хочет вернуться, но, однако, продолжала свой путь.
Вследствиелипостояннойтревогиилипрогрессирующейболезни,но
состояниееенастолькоухудшилось,чтосэтоговремениейпришлось
продолжатьпутьнаносилках.Этимспособомонапроследовалачерез
Кандер-Таль, а оттуда на Гемми. По прибытии в Луешь, оназаболеларожистым
воспалением и больше месяца была глуха и слепа.
К тому же предчувствия еенеобманули.Едваонаотъехаладвадцать
миль, муж ее заболел воспалением мозга.
Болезньтакбыстроразвивалась,что,сознаваяопасностьсвоего
положения, он в тот же день отправил верхового предупредить жену и просяее
вернуться. Но между Лауфеном и Брейнтейнбахомлошадьпала,всадникупал,
ушибся головой о каменьиосталсявгостиницеимогтолькоизвестить
пославшего его о случившемся с ним несчастье.
Тогда отправили другого нарочного, но,несомненно,наднимитяготел
какой-то рок: в конце Кандер-Таля тот оставиллошадьинанялпроводника,
чтобы взойти на возвышенность Швальбах, которая отделяет ОберландотВале.
На полпути с горы Аттелс сошла лавина и унеслаеговпропасть.Проводник
спасся каким-то чудом.
Междутемболезньчрезвычайнобыстропрогрессировала.Больному
вынуждены были обрить голову, так каконносилдлинныеволосы,мешавшие
класть на голову лед.
С этой минуты умирающий непиталужебольшеникакойнадежды,ив
минуту некоторого облегчения он написал жене:
"Дорогая Берта.
Я умираю, но янехочурасставатьсястобойсовсем.