В очаге с грохотом рухнули обгоревшие поленья, и поднявшиеся вихрем
искры на минутуосветиливсюкомнату.ВдругМаргаритарасхохоталась,
обнажив в смехе маленькие белые зубы: небо иязычокунеебылисовсем
розовые, как у котенка.
- Почему вы смеетесь? - спросил Робер.
- Меня рассмешил здешний потолок, -ответилаМаргарита.-Ятолько
сейчас заметила, что он как две капли воды похожнапотолоквНельской
башне.
Артуа поднялся с места. Он был поражен,нонемогподавитьчувства
невольноговосхищенияпередэтимнеприкрытымцинизмом,смешаннымс
хитростью. "Вот это женщина!" - подумал он.
Теперь Маргарита глядела во всеглазанасвоегогостя,оценивающим
взглядом окинула она его огромную фигуру, загораживающуюкаминипрочно
водруженную на могучих, как ствол дуба, ногах. Отблески пламени игралина
его красных сапогах, в полумраке комнаты причудливо вспыхивали тозолотые
шпоры, то серебряный пояс. Если и пыл его так же велик,товполнеможно
забыть лишения и горести полугодового затворничества.
Робер легко поднял ее со стула, привлек к себе.
- Ах, кузина, - проговорил он. - За меня, вот за кого вам следовалобы
выйти замуж или по крайней мере взять меня себе влюбовникивместотого
щенка конюшего. Мы с вами были бы счастливы, и ваша судьба не сложилась бы
так печально.
- Охотно верю, - шепнула она.
Артуа продолжал держать Маргариту за талию, и ему подумалось,чтоеще
мгновение - и она потеряет ясность мысли.
- И сейчас еще не поздно, - в тон ей шепнул он.
- Возможно, вы и правы, - ответила она прерывистым голосом,вкотором
прозвучала не свойственная ей покорность.
- Так давайте же сначала покончим с этим письмом, чтобы ничто не мешало
нам думать друг о друге. Кликнем капеллана, он ждет внизу.
Резким движением Маргарита высвободилась из объятий гиганта.
- Кто ждет внизу? - вскричала она, и глаза ее загорелись гневом. -Ах,
кузен, неужели вы и впрямь считаете меня такой дурочкой? Вы, видно, решили
действовать со мной на манер тех девиц, которые уверены, что мужчина вих
объятиях лишается собственной воли. Но вы забыли толькоодно-втаких
делах женщина сильнеемужчины,даисамивыктомужеещетолько
подмастерье в любовной науке.
Выпрямив свой стройный стан, она бросалаемувызовпрямовлицои
вдруг, как бы вспомнив о чем-то, нервным движением рук затянулашнуроку
ворота рубахи.
Напрасно Робер пытался уверить Маргариту, что она егонетакпоняла,
что он действовал единственно во благо ей, что ихразговорпринялтакой
оборот совершенно неожиданно для него самого, что онсовершеннослучайно
вспомнил о том, что несчастный капеллан мерзнет там на лестнице...
Маргарита смотрела на гиганта презрительно-насмешливым взглядом.Вдруг
он схватил ее на руки и, не обращая внимания наотчаянноесопротивление,
понес свою жертву к постели.
- Нет, я все равно не подпишу! - кричала Маргарита, стараясьвырваться
из его железных объятий.
Вдруг
он схватил ее на руки и, не обращая внимания наотчаянноесопротивление,
понес свою жертву к постели.
- Нет, я все равно не подпишу! - кричала Маргарита, стараясьвырваться
из его железных объятий. - Если вам угодно, можете действоватьсилой,я,
конечно, слабее вас и не могу сопротивляться;ноярасскажукапеллану,
расскажу Берсюме, сумею довести до сведения Мариньи, какогопосланцаони
направили ко мне, как подло вы воспользовались моим состоянием.
Робер отпустил свою добычу, он дошел до полного бешенстваиструдом
удержался, чтобы не надавать Маргарите пощечин.
- Никогда,слышите,никогда,-продолжалаона,-никогдавыне
принудите меня заявить, что моя дочь не отЛюдовика,ибо,еслиЛюдовик
умрет, чего я желаю всей душой, моя дочь наследует французский престол,и
тогда вам всем придется считаться со мной как с королевой-матерью.
Несколько мгновений Артуа стоялвнерешительности."Аведьчертова
шлюха правильно рассудила, - думал он,-иесливыйдеттак,какона
надеется..." Укрощенный ее словами, Робер смирился.
- Шанс невелик, - рискнул, однако, заметить он.
- Велик или мал, другого у меня нет, и я не желаю упускать его.
- Как вам будет угодно, кузина, - ответил Робер, направляясь к двери.
При мысли о двойном поражении он не могсдержатьярости,кипевшейв
сердце. Вихрем слетел он вниз по лестницеиувиделнанижнейплощадке
капеллана, еле живого от холода, смиренно поджидавшегографскогозовас
пучком гусиных перьев в руке.
- Ваша светлость, - начал монах, - так незабудьтежесказатьбрату
Рено...
- Конечно, не забуду, - прогремел в ответ Артуа, - скажуему,чтовы
настоящий осел, милейший братец! Не знаю, черт бы вас совсемпобрал,где
это вы находите слабые места у ваших исповедниц.
Потом он зычно крикнул:
- Эй, конюшие! Седлать коней!
Перед ним как из-под земли вырос комендантБерсюмевсвоемжелезном
шлеме, с которым он так и не расставался с самого утра.
- Какие будут распоряжения, ваша светлость? - спросил он.
- Каких тебе еще распоряжений? Исполняй те, что были даны раньше.
- А моя мебель?
- Плеватьяхотелнатвоюмебель!КонюшийужеподвелкРоберу
великолепного нормандского скакуна, Лорме придерживал стремя.
- А деньги за обед, ваша светлость? - осмелился напомнить Берсюме.
- Пусть раскошеливается мессир Мариньи, требуй с него свои деньги!Эй,
живо опускайте мост!
Одним рывком Артуа вскочил в седло и с места поднял конявгалоп,за
ним поскакала его свита.
Вскоре кавалькаду поглотила ночная мгла,итолькоискры,высекаемые
конскими копытами, отмечалипутьвсадников,спускавшихсякдолинепо
склонам утеса.
4. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!
Пламя сотенвосковыхсвечей,расставленныхвдольпилонов,бросало
дрожащий свет на гробницы французских королей; когда его неверныйотблеск
падалнаудлиненныекаменныелица,понимточнопроходилтрепет
пробуждения, и чудилось, будто среди огненноголесауснулпомановению
волшебной палочки строй рыцарей.