- Ничего ты с твоим Бувиллем не добьешься, - подхватил Боккаччо, - коль
скоро вы представляете короля Франции; больше того, вы рискуете как-нибудь
заужиномглотнутьчуточкуядаинепроснутьсяпоутру.Сейчас
кардиналам... кое-кому из кардиналов рекомендуетсявстречатьсятолькос
посланцами короля Неаполитанского. Если не ошибаюсь, ты говорил, что едешь
из Неаполя?
- Прямехонько оттуда, - подтвердил Гуччо, - и мы с благословения старой
королевы Марии хотим как можно быстрее увидеться с кардиналом Дюэзом.
- Что ж ты до сих пор молчал! Я могу тебе устроитьвстречусДюэзом,
который, кстати сказать, весьма любопытный субъект. Если хочешь, могу хоть
завтра.
- Стало быть, тебе известно, где он находится?
- Да он и не думал трогаться с места, - расхохоталсяБоккаччо.-Иди
спокойно домой, а я явлюсь к вам с вестями еще до ночи. Кстати, есть у вас
для него несколько денье? Есть? Прекрасно! А то он вечно сидит безгроша,
да и нам немало должен.
Ровно через три часа синьор Боккаччо уже стучалвворотазамка,где
остановился Бувилль. Он принес посланцам французского короля добрые вести.
Завтра в девятом часу утра кардинал Дюэз отправится для моциона погулять в
местечко, называемое Понте, примерно в одном льексеверуотАвиньона.
Кардинал согласен совершенно случайно встретиться с синьором деБувиллем,
ежели тот появится в вышеуказанном месте, но при условии,чтоегобудет
сопровождать не более шести человек. Во времябеседыкардиналаДюэзас
мессиром Бувиллем, которая состоится посреди поля, свита и того идругого
должна держаться на почтительномрасстоянии,дабыобедоговаривающиеся
стороны могли быть уверены, что их не увидят и не услышат. Кардиналкурии
любил напускать на себя таинственность.
- Гуччо, дитя мое, вы меня спасли, по гроб жизни буду вам благодарен, -
повторял Бувилль, у которого от радости даже насморк прошел.
Итак, на следующее утро Бувилль в сопровождении Гуччо, синьора Боккаччо
и четырех конюших отправился в Понте.Стоялгустойтуман,сглаживающий
очертания предметов и поглощающий звуки,даиместосвиданиякардинал
выбрал пустынное. МессирБувилльнацепилнасебяцелыхтриплащаи
выглядел еще толще.
Наконец из тумана выплыла группа всадников, плотным кольцомокружавшая
молодого человека, который ехал на беломмуле,ритмичноприподымаясьв
седле в такт рыси животного. На плечи всадника былнакинутчерныйплащ,
подскладкамикотороговиднелосьпурпурноеодеяние,анаголове
красовалась шапка с наушниками, подбитымибелыммехом.Слезшисмула,
всадник, легко шагая по мокрой траве, направилсявсторонуфранцузского
послабыстрой,чутьподпрыгивающейпоходкой,итогдалишьБувилль
разглядел, что юноша этот не кто иной,каккардиналДюэз,ичто"его
юношеству" никак не меньше семидесятилет.Тольколицокардинала-с
впалыми щеками и висками, обтянутое сухой кожей, - накоторомвыделялись
седыеброви,выдавалоеговозраст,давживыхглазахсветилась
проницательность, не свойственная молодости.
Тут в свою очередь тронулся с местаБувилль,ивстречапроизошлау
низенькой ограды. С минутуобамолчаприглядывалисьдругкдругу,у
каждого мелькнула одна и та же мысль: "Насколько же несоответствуетего
внешний облик тому, который я создал в своем воображении".Воспитанныйв
глубокомуважениикСвятойцеркви,Бувилльнадеялсяувидеть
величественного священнослужителя, пусть даже елейного,ноникакужне
этого гнома, вдруг выскочившего из тумана. Кардинал курии, считавший,что
для встречи снимотрядяткакого-нибудьвоеначальникатипапокойного
Ногарэ или Бертрана де Го, с удивлением взирал на этого толстяка, похожего
на луковицу в своих плащах и оглушительно чихающего.
Первым бросился в атаку Дюэз.Егоголособладалсвойствомпоражать
каждого, ктослышалеговпервые.Приглушенная,будтозвуктраурного
барабана, задыхающаяся скороговорка, падающая чуть ли не до шепотатогда,
когда собеседник ждал взрыва, казалось, исходила не из кардинальскихуст,
а от кого-то другого, стоявшего поблизости, ивыневольнооглядывались,
ища взором этого невидимого "другого".
- Итак, мессир де Бувилль, вы явились сюда по поручению короляРоберта
Неаполитанского, который оказал мнечесть,почтивсвоимхристианнейшим
доверием.КорольНеаполитанский...корольНеаполитанский,-
многозначительно подчеркнул он. - Чудесно. Но, с другой стороны, вытакже
посланец короля Франции, вы состояли первым камергером при покойном короле
Филиппе, который, надо сказать, меня недолюбливал... не догадываюсьдаже,
по какой причине, ибо ядействовалнаВьеннскомсобореемунаруку,
способствуя уничтожению Ордена тамплиеров.
-Еслиянеошибаюсь,вашепреосвященство,-ответилБувилль,
изумленный таким началом беседы, - выпротивилисьтому,чтобыобъявить
папу Бонифация еретиком или, во всяком случае, хотя быпосмертноосудить
его, и король Филипп не мог вам этого простить.
- Говоря откровенно, мессир,выслишкоммногосменяспрашиваете.
Короли не понимают, чегоонитребуютотлюдей.Есличеловекводин
прекрасный день сам может очутиться напапскомпрестоле,оннедолжен
создавать подобных прецедентов. Когда король вступает на царство, онведь
отнюдь не склонен заявлятьвовсеуслышание,чтоегопокойныйбатюшка
был-де изменником, сластолюбцем или грабителем. Спору нет, папаБонифаций
скончалсявсостоянииумопомрачения,онотказывалсяпринятьСвятое
Причастие и изрыгал чудовищную хулу. Но что бывыигралацерковь,предав
гласностиподобныйпозор?ИпапаКлиментV,мойглубокочтимый
благодетель... вы, должно быть, знаете, чтосвоимположениемяотчасти
обязан ему, мыобаснимуроженцыКагора...таквот,папаКлимент
придерживался того же мнения.