БувилльвелелпринестипортреткистиОдеризииводрузилегона
поставец. Раскрыли обе створки, защищавшие картину, зажгли свечи.
Людовик приблизился к портретумедленным,осторожнымшагом,какбы
боясь, что он взорвется. Но вдруг лицо его осветилосьулыбкой,ионсо
счастливым видом оглянулся на дядю.
- Если бы вы только знали, государь, до чего ж прекрасная у них страна,
- произнес Бувилль, разглядывая пейзаж Неаполя, столь знакомый ему пейзаж,
написанный на внутренней стороне обеих створок.
- Ну как, племянник, обманул я вас илинет?!-воскликнулВалуа.-
Приглядитеськцветуеелица,аволосы,волосы-чистыймед,а
благородство осанки! А шея,племянник,шея,какойженственныйповорот
головы!
Карл Валуа выхваливал своюплемянницу,какбарышниквыхваливаетна
ярмарке назначенный к продаже скот.
- Осмелюсь со своейстороныдобавить,чтопринцессаКлеменцияеще
авантажнее в натуре, чем на портрете, - сказал Бувилль.
Людовик молчал - казалось, онзабылоприсутствиидядиитолстяка
камергера: вытянув шею, ссутуля плечи, он стоял, как будто былнаединес
портретом. Во взоре Клеменции он обнаружил что-то общее с Эделиной: туже
покорную мечтательность иумиротворяющуюдоброту;дажеулыбка...даже
краски лица были почти те же... Эделина, I норожденнаяоткоролейдля
того, чтобы статькоролевой.НаминутуЛюдовикпопыталсясопоставить
изображенное на портрете лицо с лицомМаргариты,ипереднимвозникли
черные кудряшки, в беспорядке вьющиеся над выпуклым лбом, смуглый румянец,
глаза, так легко загоравшиеся враждебным блеском... Но образ этоттутже
исчез, уступив место облику Клеменции, торжествующемувсвоейспокойной
красоте, и Людовик почувствовал, что возлеэтойбелокуройпринцессыон
преодолеет немощь своей плоти.
- Ах! Как онапрекрасна,по-настоящемупрекрасна!-проговорилон
наконец. - Бесконечно благодарен вам, дорогой дядя. А вам, Бувилль,жалую
пенсион в двести ливров, которыебудутвыплачиватьсяизказныввиде
вознаграждения за успешную миссию.
- О, государь! - признательно пробормотал Бувилль.-Яитаксверх
всякой меры вознагражден честью служить вам.
- Итак, мы обручены, - снова заговорилСварливый.-Остаетсятолько
одно - расторгнуть брак. Обручены... И он взволнованно зашагал по комнате.
- Да, государь, - подтвердил Бувилль, - но лишь при том условии, что вы
будете свободны для вступления в новый брак еще до лета.
- Надеюсь, что буду! Но кто же поставил такие условия?
- Королева Мария, государь... Она имеет в виду несколько другихпартий
для принцессы Клеменции,и,хотявашепредложениесчитаетсянаиболее
почетным, наиболее желательным, ждать она не расположена.
Лицо Людовика Сварливого омрачилось, и Бувилль подумал,чтообещанный
пенсион в двести ливров, увы, улыбнется. Но король, не обращая внимания на
камергера, с вопросительным видомобернулсякВалуа,которыйпоспешил
изобразить на своем лице удивление.
Но король, не обращая внимания на
камергера, с вопросительным видомобернулсякВалуа,которыйпоспешил
изобразить на своем лице удивление.
В отсутствие Бувилля, втайне отнего,Валуавступилвперепискус
Неаполем, посылал туда гонцов и уверил своего племянника,чтосоглашение
вот-вот будет заключено окончательно и без всяких отсрочек.
- Свое условие королева Венгерская поставила вам в последнюю минуту?-
спросил он Бувилля.
- Да, ваше высочество.
- Это только так говорится, чтобы нас поторопить, а себенабитьцену.
Если по случайности - чегоя,впрочем,недумаю-расторжениебрака
затянется, королеве Венгерской придется подождать.
- Как сказать, ваше высочество, условие было поставлено весьма серьезно
и решительно.
Валуа почувствовал себя не совсем ловко и нервнозабарабанилпальцами
по ручке кресла.
- До наступления лета, - пробормотал Людовик, - до наступлениялета...
А как идут дела в конклаве?
Тут Бувилль рассказал о своем путешествии в Авиньон, заботясьлишьоб
одном: как бы невыставитьсамогосебявсмешномвиде.Ондажене
упомянул, при каких обстоятельствах состоялась еговстречаскардиналом
Дюэзом. В равной мере промолчал он о действиях Мариньи, он простонемог
обвинить старого своего друга и тем паче возвести на него напраслину.Ибо
он не только благоговел перед Мариньи, но и побаивался его, зная, чтотот
способен на такие хитрые политические ходы,какиеБувилльнемогдаже
постичь. "Если он действует так, значит, у него есть ктомуопределенные
основания, - думал толстяк. - Такпоостережемсяженеосмотрительноего
осуждать". Поэтому в беседе с королем он упирал на то, чтоизбраниепапы
зависит главным образом от воли коадъютора.
Людовик Х внимательно слушал доклад Бувилля, не спуская глаз с портрета
Клеменции.
- Дюэз... - повторил он. - Почему бы инеДюэз?Онсогласенбыстро
расторгнуть мой брак... Емунехватаетчетырехфранцузскихголосов...
Итак, вы заверяете меня, Бувилль, что один лишь Мариньиспособендовести
дело до конца и дать нам папу?
- Таково мое твердое мнение, государь.
Людовик Сварливый медленно подошел к столу,гдележалврученныйему
братом пергамент с заключением комиссии. Он взял врукигусиноеперои
обмакнул его в чернила.
Карл Валуа побледнел.
- Дорогой племянник, - воскликнул он, в свою очередь подбегая кстолу,
- вы не должны миловать этого мошенника.
- Но все другие, кромевас,дядюшка,утверждают,чтосчетаверны.
Шестеро баронов, назначенных для расследования дел, придерживаютсятакого
мнения, а ваше мнение разделяет лишь ваш канцлер.
- Умоляю вас, подождите... Этот человек обманывает нас,какобманывал
вашего покойного отца! - вопил Карл Валуа.
Бувиллю хотелось бы не слышатьиневидетьэтойсцены.ЛюдовикХ
злобно, исподлобья поглядел на своего дядюшку.
- Я вам повторяю: мне нужен папа, - отчеканил он. - И коль скоро бароны
заверяют меня, что Мариньи действовал честно.