..
Он явно заискивал перед гостем. Чувстводостоинстватребовало,чтобы
Гуччо отказалсяотпредложения.Нохитростьподсказывала,чтонужно
согласиться: нигде так не открывает себя человек, как за столом. К тому же
у Гуччо с утра во рту маковой росинки не было, а путь он проделал немалый.
Поэтому юный ломбардец, отбывший из Нофля с твердым намерением уложитьна
месте негодяя прево, очутился с ним за столом, в удобном кресле, и если он
вытащил из ножен свой кинжал, то лишь за тем, чтобы отрезатьсебедобрый
кусок молочного поросенка, в меру поджаренного и плававшего взолотистой,
аппетитной подливе.
Обжорство прево, окруженного голодающими, казалось поистине чудовищным.
"Подумать только, только подумать, - твердил про себя Гуччо, -яприехал
сюда с целью накормить Мари, а вместо того сижу с этим Портфрюи иуплетаю
за обе щеки!" Каждый глоток лишь усиливал ненавистьгостякхозяину,а
тот, надеясь окончательно ублаготворитьГуччо,приказалподаватьсамые
изысканные кушанья и самые редкиевина.Прихлебываяизстакана,Гуччо
мстительно думал: "Ты,боровнесчастный,завсемнезаплатишь!Будь
спокоен, вздернут тебя примоемсодействиинависелицу".Никогдаеще
трапеза, во время которой гостьвкушалпищусотменнымаппетитом,не
сулила радушному хозяину столь многих бед.Гуччоприкаждомудобноми
неудобном случае старался поставить Портфрюи в неловкое положение.
- Я слышал, что вы, мэтр Портфрюи, приобрели соколов? -вдругвупор
спросил он. - Значит, вы имеете право охотиться наравне с сеньорами?
Прево чуть было не поперхнулся вином.
- Я езжунаохотусместнымисеньорами,когдаониизволятменя
пригласить, - живо ответил он.
И, желая вновь перевести разговор на менее скользкую тему,онсказал,
лишь бы что-нибудь сказать:
- Если не ошибаюсь, вы много путешествовали?
- И впрямь много, - небрежно отозвался Гуччо. - Я ездил в Италию, где у
меня были кое-какие дела от нашего государя к королеве Неаполитанской.
Портфрюи вспомнил, что, когда он встретил Гуччо впервые, тот только что
вернулся из Англии, куда тоже ездил с поручениемканглийскойкоролеве.
Видимо, этого юношу не случайно отряжали к королевам: должно быть, человек
влиятельный. К тому же какими-то непонятнымипутямиухитряетсяузнавать
такие вещи, о которых тебе предпочтительнее молчать...
- Мэтр Портфрюи, служащие отделения моего дяди в Нофле живут вкрайней
нищете. Они совсем расхворались от голода иуверяют,чтоничегокупить
нельзя, - вдруг брякнул Гуччо. (И прево понял, что именноэтоипривело
гостя кнему.)-Каквыобъяснитетообстоятельство,чтовкрае,
разоренном голодом, вы собираете у жителей налог натурой илишаетелюдей
последнего куска хлеба?
- Эх, мессир Бальони, вы подняли не толькочрезвычайноважный,нои
чрезвычайно грустный для меня вопрос, уж поверьте на слово.Нояобязан
выполнять распоряжения, идущие из Парижа. Мне, как и прочим здешним прево,
предписано каждую неделю посылать в столицутривозасприпасами,ибо
мессир де Мариньи боится народных волнений и хочет держать город вруках.
И, как всегда, страдает деревня.
- А когда вашиприставанагружаюттривоза,ониберутужителей
столько, чтобы хватило еще и на четвертый, и этот четвертый выоставляете
себе?
У прево даже сердце зашлось от страха.Ах,лучшебынебылоэтого
обеда, станет он ему поперек горла!
- Что вы, мессир Бальони, да никогдавжизни!Каквытолькомогли
подумать?
- Да бросьте, бросьте, прево. А откуда, скажитенамилость,всяэта
снедь? - воскликнул Гуччо, указывая настол.-Окорока,насколькомне
известно, не произрастают на деревьях вашего сада.Даивашипристава,
надо полагать, не оттого так разжирели, что лижут лилии, вырезанные наих
деревянном жезле?
"Если бы я только знал, - подумал Портфрюи, - никогда бы не устроил ему
такого приема".
- Чтобы поддерживать порядок в государстве, - произнес он,-следует,
видите ли, досыта кормить тех, чьими руками он поддерживается.
- Не спорю, не спорю, - отозвалсяГуччо.-Выговоритето,чтои
положено вам говорить. Человек, который обременен стольвысокоймиссией,
как ваша, не можетинедолженрассуждать,каквсепрочие,илиже
действовать, как они.
Внезапно Гуччопеременилтон,онтеперьссамымдружескимвидом
поддакивал каждому слову хозяина и, казалось, целиком разделял его мнение.
Тут он бессознательноподражалегосветлостиРоберуАртуа,беседыи
встречи с которым произвели на юного ломбардцанеизгладимоевпечатление.
Еще немного, и он по-приятельскипохлопалбыпревопоплечу.Атот,
изрядно выпив для храбрости, приободрился и как павлин распустил хвост.
- Точно так же с податями, - заметил Гуччо.
- С какими податями?
- Ну конечно же, с податями! Вы их собираете как аренднуюплату.Ведь
надо на что-то жить, надо платить своимслужащим.Поэтомуволей-неволей
вам приходится накидывать... чтобы удовлетворить и казну и себя.Какэто
вы устраиваетесь? Удваиваете подати, верно ведь? Посколькумнеизвестно,
так поступают все прево.
- Более или менее, - охотно отозвался Портфрюи, уженесчитаянужным
скрытничать или прибегать к околичностям, ибо онрешил,чтоимеетдело
если не с прямым соучастником, то по крайней мере с лицом осведомленным. -
Вы правы, нас к этому вынуждают. Ведь чтобы удержать за собой своеместо,
приходится золотить ручку одного из секретарей мессира Мариньи.
- Неужели самому секретарю мессира де Мариньи?
- Да уж поверьте на слово, до сих пор я посылаю ему известную суммуко
дню святого Николая. А тут еще надо делиться с моим сборщиком налогов,не
говоря уже о том, что ибальи,которыйвышеменяподолжности,тоже
норовит попользоваться. Так что в конечном счете...
- Вам остается только в обрез, если я правильно понял...Нутаквот,
прево, поскольку вы мне обязаны, вы должны мне помочь, аяпредложувам
сделку, вполне для вас выгодную. Мне нужно кормить своих служащих.