-Ах, этовы, Шапелье! Почему вы не обратились к ним с речью?
Почему не говорите, что делать? Давайте, давайте, старина!
ИАндре-Луипоказалнапьедесталстатуи. Темные беспокойные
глаза Ле Шапелье подозрительно рассматривали бесстрастное лицо, ища в
немскрытуюиронию. Этидвачеловекапридерживалиськрайне
противоположныхполитическихвзглядов, и, как бы подозрительно ни
относилиськ Андре-Луи его коллеги из ренского литературного салона,
ихнедоверчивостьнешлани в какое сравнение с недоверчивостью и
подозрительностьюЛеШапелье. Иеслибы энергичный республиканец
одержалверхнадсеминаристомдеВильмореном, то Андре-Луи давно
исключилибыизобществаинтеллектуальноймолодежиРена, членов
которого он выводил из себя вечными насмешками над их идеями. Поэтому
Ле Шапелье в предложении Андре-Луи заподозрил
насмешку, дажененайдявеголицени малейшего намека на
иронию. Поопытуонзнал, что мысли и чувства Андре-Луи далеко не
всегда отражаются на его лице.
- Наши взгляды на сей счет едва ли совпадают, - ответил он.
- Разве здесь может быть два мнения? - спросил Андре-Луи.
-Когда мы рядом, всегда существует два мнения, Моро, тем более
сейчас, когдавы являетесь представителем дворянина. Вы видите, что
наделали ваши друзья, и, без сомнения, одобряете их методы.
Ле Шапелье был холодно-враждебен.
Андре-Луи спокойно посмотрел на своего коллегу.
МоглиШапельедогадатьсяонамеренияхсвоегонеизменного
оппонента в теоретических спорах?
- Если вы не скажете им, что надо делать, это сделаю я.
-Чертвозьми! Есливыхотите получить пулю, я не стану вас
удерживать. Возможно, она поможет сравнять счет.
Неуспелонпроизнестиэтислова, как тут же пожалел о них:
словноприняввызов, Андре-Луивскочилна пьедестал. Ле Шапелье,
боясь, чтоАндре-Луи, публичнообъявленныйпредставителем
привилегированныхсословий, намерен произнести речь в их поддержку -
ничегодругогоонне мог себе представить, - схватил его за ногу и
попытался стащить вниз.
- О нет! Спускайтесь, глупец! -кричалон. - Вы думаете, мы
позволим вам все испортить шутовскими выходками? Спускайтесь!
Ухватившисьза ногу бронзового коня, Андре-Луи удержал позицию,
иегозвонкийголос, подобно призывному горну, грянул над бурлящей
толпой:
- Граждане Рена, Родина в опасности!
Эффектбылпоразительным. По людскому морю прошла легкая зыбь,
лицаобратилисьвверх, шумстих. Все молча смотрели на стройного
молодогочеловека со съехавшим на сторону шейным платком, с длинными
развевающимисянаветручерными волосами, бледным лицом и горящими
глазами.
КогдаАндре-Луипонял, чтовмгновение ока овладел толпой и
покорилеесмелостьюобращенныхкней слов, его охватило чувство
торжества.
ДажеЛеШапелье, которыйвсеещесжималколеномолодого
человека, перестал тянуть его вниз. Реформатор по-прежнему был уверен
в намерениях Андре-Луи, но и его этот призыв привел в замешательство.
Медленно, внушительноначалсвоюречьмолодойадвокатиз
Гавриияка, и голос его долетал до самых дальних концов площади.
-Содрогаясь от ужаса перед содеянным здесь, взываю я к вам. На
вашихглазахсовершеноубийство-убийствотого, кто, движимый
истиннымблагородством, недумаяосебе, поднялголоспротив
беззакония. Страшась этого голоса, боясь правды, как твари подземные
боятсясолнца, нашиугнетателиподослали своих агентов, чтобы они
заставили его навсегда замолкнуть.
ЛеШапельенаконецвыпустилколеноАндре-Луии в полнейшем
изумлениисмотрелнанегоснизувверх. Казалось, Моро не шутит,
впервыеговоритсерьезноивпервые на стороне истины. Что на него
нашло?
-Чего, как не убийства, можно ждать от убийц? История, которую
я расскажу вам, подтвердит, что то, чему вы были сегодня свидетелями,
далеко не ново, и вы увидите, с кем надо вести борьбу. Вчера...
Ноздесьемупришлосьпрерваться. Шагах в двадцати От него в
толпе громко крикнули:
- Еще один из той же компании!
Вследза голосом раздался выстрел, и чуть выше головы Андре-Луи
обронзовуюстатую расплющилась пуля. Толпа заволновалась, особенно
там, откуда стреляли. Стрелявший принадлежал к многочисленной группе
оппозиционеров. Ихсразуокружили, иимстоилонемалоготруда
защитить своего товарища.
Уподножия статуи студенты хором поддержали Ле Шапелье, который
уговаривал Андре-Луи скрыться.
-Спускайтесь! Скорее спускайтесь! Они убьют вас, как убили Ла
Ривьера.
-Пусть убьют! - Андре-Луи театральным жестом распростер руки и
рассмеялся. -Явих власти. Если им угодно, пусть прибавят и мою
кровьктой, чтоониужепролили. Недалектот день, когда они
захлебнутсявэтом кровавом потоке. Не мешайте им. Ремесло убийц им
давнознакомо. Только убив меня, они помешают мне обратиться к вам и
рассказать о них всю правду!
Ионсноварассмеялся: на сей раз не только от торжества, как
думаливсесмотревшиенанего, ноиот удовольствия. Радостное
возбуждениеАндре-Луиобъяснялосьдвумяпричинами. Во-первых, он
неожиданно для себя обнаружил, с какой легкостью за считанные секунды
онможетовладетьвниманием толпы; во-вторых, вспомнил, что хитрый
кардиналдеРец*длявозбуждениясимпатийксвоейособеимел
обыкновениенаниматьнесколькочеловек, чтобыте обстреливали из
ружейегокарету. Нынешнее положение Андре-Луи напоминало проделки
знаменитогомошенника. Правда, онненанимал стрелявшего, но был
весьмапризнателенему и готов извлечь из его выстрела максимальную
выгоду.