Этотмиллион привилегированных тиранически властвует над телами
идушамидвадцатичетырех миллионов презренной черни, существующей
толькодля того, чтобы ублажать их. Горе тому, кто во имя гуманности
подниметголоспротивростазлоупотреблений, давно перешедших все
границы! Ярассказалвамободномизтех, кого хладнокровно и
безжалостноубили за такую попытку. Здесь, на этом постаменте, убили
другого, околостроящегосясобора- третьего. Вы были свидетелями
покушенияинамою жизнь. Между ними и правосудием, которое должно
покарать убийц, стоят все эти ледигьеры, королевские прокуроры. Они -
стены, воздвигнутыедля защиты привилегированных сословий, когда их
злоупотребления доходят до абсурда.
Стоитлиудивляться, что они не отступят ни на шаг и будут изо
всехсилсопротивляться выборам третьего сословия, которое, получив
правоголоса, смететвсепривилегиииуравняетв глазах закона
привилегированныесословиясничтожнымиплебеями, которыхони
попираютногами, и, обложив их такими же налогами, как всех прочих,
добудетденьги, необходимые для спасения государства от банкротства,
вкотороеониедваневверглиего. Онискореепредпочтутне
подчиниться воле самого короля, чем согласиться на все это.
Неожиданно Андре-Луи вспомнил фразу, которую накануне услышал от
деВильморена. Тогдаонне придал ей никакого значения, теперь же
воспользовался ею:
-Действуятак, ониподрываютосновытрона. Глупцы! Они не
понимают, что если трон падет, то первыми погребет под собой тех, кто
к нему ближе всего.
Оглушительныйревбыл ответом на эти слова. Дрожа от волнения,
котороепередалось и его бесчисленным слушателям, Андре-Луи замолчал
и иронично улыбнулся, Затем, взмахнув рукой, он попросил внимания. По
мгновеннойтишинеон понял, что окончательно и безраздельно овладел
толпой. В его словах каждый услышал собственные мысли, которые месяцы
и годы смутно волновали простых людей, не находя выражения.
Андре-Луи заговорил снова, более спокойно. Но ироничная улыбка в
уголках его губ стала еще заметней.
-Уходя от Ледигьера, я в качестве предостережения напомнил ему
одинэпизодизестественнойистории. Я рассказал ему, что, когда
волкам, водиночкубродившимподжунглям, надоелибесконечные
преследования тигра, они объединились и стали сами охотиться на него.
ГосподиндеЛедигьер презрительно ответил, что не понимает меня. Но
вы догадливее его и, думаю, поняли меня? Не так ли?
Толпаответиларевомиодобрительнымсмехом. Он до предела
накалил страсти, и люди были готовы на все. Если в схватке с ветряной
мельницей Андре-Луи потерпел поражение, то ветер, по крайней мере, он
подчинил своей воле.
-ВоДворец! -ревелатолпа, потрясаяв воздухе кулаками,
тростями, акое-гдеишпагами. -Во Дворец! Долой де Ледигьера!
Смерть королевскому прокурору}
Да, ветер действительно был подвластен Андре-Луи. И властью этой
онбыл обязан своему грозному ораторскому дару - дару, который нигде
необладаеттакойсилой, как во Франции, ибо нигде больше людские
эмоции не откликаются с такой готовностью на призыв Красноречия.
-Во Дворец! Долой де Ледигьера!
Смерть королевскому прокурору}
Да, ветер действительно был подвластен Андре-Луи. И властью этой
онбыл обязан своему грозному ораторскому дару - дару, который нигде
необладаеттакойсилой, как во Франции, ибо нигде больше людские
эмоции не откликаются с такой готовностью на призыв Красноречия.
Теперьпо одному слову Андре-Луи буря снесет ветряную мельницу,
в сражении с которой он потерпел неудачу. Однако это вовсе не входило
в его намерения, о чем он прямо и заявил:
-Подождите! Развеслепоеорудиепродажной системы достойно
вашего благородного негодования?
Оннадеялся, чтоегословадойдут до Ледигьера, считая, что
королевскомупрокурорунеплохохотьразуслышатьосебе
нелицеприятную правду.
-Спервавыдолжныподнятьсяпротивсамойсистемы, должны
сокрушитьсистему, анеееорудия, вроде этой жалкой разряженной
куклы. Поспешностьтолько испортит дело. Самое главное, дети мои, -
никакого насилия!
"Дети мои"! Слышал бы его крестный!
-Последствияпреждевременногоприменениясилы вы уже не раз
виделиповсейБретаниислышали, кчему оно приводит в других
провинцияхФранции. Насилиевызовет ответное насилие. Они только и
ждутслучая заявить о своих правах на власть и закабалить вас больше
прежнего. Вызовут войска, и вас встретят штыки наемников. Не доводите
делодоэтого, заклинаювас. Непровоцируйтеих, не давайте им
долгожданногопредлогаввергнутьвас в грязь, смешанную с вашей же
кровью.
Безмолвие нарушил новый крик:
- Что же нам делать? Что?
-Яскажу вам, - ответил Андре-Луи. - Богатство и сила Бретани
сосредоточеныв Нанте - в городе, который энергия буржуазии и тяжкий
труд народа сделали одним из самых процветающих в королевстве. Именно
вНантеначалось движение, вынудившее короля издать указ о роспуске
нынешнегосостава Штатов - указ, которому те, чья власть основана на
привилегияхизлоупотреблениях, неподумалиподчиниться. Надо
известитьНантотом, чтоздесьпроисходит, иничегоне
предпринимать, покаоннеподастнампример. Как мы видели, он
достаточносилениможетнастоять на своем, чего нельзя сказать о
Рене. Пустьонещераз покажет свою силу, а до тех пор соблюдайте
спокойствие. Толькотаквыпобедите. Толькотакактынасилия,
свершаемые на ваших глазах, будут полностью и окончательно отмщены.
Андре-Луиспрыгнул с пьедестала статуи так же неожиданно, как и
вскочилна него. Он выполнил свою миссию. Он сказал все, а возможно,
ибольше того, что мог бы сказать его убитый друг, с чьего голоса он
говорил. Нослушателине позволили ему незаметно ретироваться. Над
площадьюподнялсяоглушительныйгромголосов. Андре-Луи сыграл на
чувствахнарода - на каждом поочередно, - как искусный арфист играет
насвоеминструменте.