Старыйфаэтон, всвоилучшиедни, бытьможет, возивший
какого-нибудь прелата, просто чудом не разваливался и лишь стонал под
чрезмерной и столь неподходящей для него ношей.
За фаэтоном следовал фургон, впереди которого шествовал длинный,
тощийРодомон, слицом, вымазанным красной краской, нацепивший для
пущегоустрашениягрозныеусищи. Наголовеунего была широкая
фетроваяшляпасгрязнымпером, на ногах - высокие сапоги. Зычным
голосомон изрыгал угрозы, суля всем встречным кровавую расправу, от
которойкровьстыла в жилах. На крыше фургона сидел один Леандр. Он
былв голубом атласном костюме с кружевными гофрированными манжетами
ивкрасныхтуфляхна каблуках. Волосы напудрены, палице мушки, в
руках-лорнет. На боку маленькая шпага. Леандр выглядел настоящим
придворнымибыл очень красив. Женщины Гишена кокетливо строили ему
глазки, а он принимал это как естественную дань своим чарам и отвечал
им. темже. ПодобноКлимене, онвыглядел. чужимвэтойкомпании
разбойников.
ШествиезамыкалАндре-Луи, которыйвелдвух ослов, тащивших
повозкусреквизитом. Он наклеил себе фальшивый нос, чтобы не быть
узнанным. Большеонничегонеизменил в своей внешности, даже не
переоделся. Андре-Луи устало плелся в хвосте рядом с ослами, и никто
не обращал на него ни малейшего внимания, что вполне его устраивало.
Актерыобошли город, буквально бурливший: готовились к ярмарке,
котораядолжна была состояться на следующей неделе. Время от времени
ониостанавливались, кзкофоння сразу смолкала, и Полишинель громовым
голосомобъявлял, чтосегодня вечером в пять часов на старом рынке
знаменитая труппа импровизатором господина Бине сыграет новую комедию
в четырех актах под названием "Бессердечный отец".
Наконецониприбыли на старый рынок, занимавший цокольный этаж
ратуши. Рынок был открыт четырем ветрам: с обоих фасадов у него было
подвеарки, апоторцам-по одной. Почти все ежи были забиты
досками. Через две незаколоченные арки публика будет входить в театр,
а городские оборвыши и скряги, которым жаль истратить несколько су на
билеты, смогутвоспользоватьсяими, чтобыхотьоднимглазком
взглянуть на представление.
Никогдав жизни Андре-Луи, не привыкший к физическому труду, не
трудилсятак, как в этот полдень. Надо было соорудить и подготовить
сценувконцерыночногозала. Онначалпонимать, какойценой
достанутся ему пятнадцать ливров в месяц. Сняв пышные наряди, Родомон
иЛеандрпомогалиАндре-Луиплотничать. Они работали вчетвером -
точнее, втроем, таккакПанталоне только выкрикивал распоряжения.
Примерночерез полчаса остальные четверо актеров, пообедавших вместе
сдамами, сменили Андре-Луи с товарищами, и те и свою очередь пошли
обедать. Полишинель остался за главного.
Перейдяплощадь, Андре-Луисактерамиподошликмаленькой
гостинице, где они уже успели поселиться. В узком коридоре он лицом к
лицустолкнулсясКлименой, которая, сбросив роскошное оперенье,
переоделась в свое обычное платье.
- Ну что, понравилось? - развязно спросила она.
Он взглянул ей прямо в глаза.
- А я рассчитываю на вознаграждение, - ответил он своим странным
холоднымтоном. Когда он так говорил, трудно было понять, что он при
этом думает.
Она нахмурилась.
- Вам... вам уже понадобилось вознаграждение!
- Клянусь честью, оно-то и привлекло меня с самого начала.
Онибылисовсемодни, так как остальные ушли в приготовленную
длятруппыкомнату, гдебыл накрыт стол. Андре-Луи внезапно остро
ощутилочарование ее женственности, а поскольку, основательно изучив
Мужчину, онрознымсчетомничего не смыслил в Женщине, то ему и в
головуне пришло, что это сама Климена воздействует на него, тонко и
неуловимо.
-Чтожеэтозавознаграждение? - спросила она его с самым
невинным видом.
-Пятнадцатьливровв месяц, - отрывисто ответил он, с трудом
удержавшись на самом краю пропасти.
Сминутуонаозадаченно смотрела на него, совершенно сбитая с
толку, затем пришла в себя.
-Авпридачу к пятнадцати ливрам - полный пансион, - сказала
она. -Не забудьте и его принять в расчет. Мне кажется, про пансион
вы совсем забыли, и ваш обед остынет. Пойдемте!
-Выещенеобедали? -воскликнулон, иейпослышалась
взволнованная нотка в его голосе.
- Не обедала, - отвечала она через плечо. - Я ждала.
-Чего? - спросил он с надеждой, простодушно подставив себя под
удар.
-Вотдурень! Ну ясное дело - мне же надо было переодеться, -
грубо ответила она. Заманив его в ловушку, она не могла отказать себе
вудовольствииударить. Ноонбыл из тех, кто отвечает ударом на
удар.
-Хорошиеманеры вы оставили наверху вместе с нарядом светской
дамы. Понятно.
Она густо покраснела.
- Вы дерзки, - ответила она запинаясь.
- Мне часто говорят об этом, но я не верю. - Андре-Луи распахнул
передКлименойдверьи, отвесив весьма изысканный поклон, который
произвелна нее сильное впечатление (хотя он был просто скопирован у
Флери*изКомедиФрансез, где Андре-Луи часто бывал в дни учебы в
коллежеСвятогоЛюдовика), жестом пригласил ее войти. - После вас,
мадемуазель. -Длябольшейвыразительностион умышленно разделил
последнее слово на две части.
- Благодарю вас, сударь, - ответила она ледяным тоном, в котором
слышаласьнасмешка- правда, едва заметная, ибо молодой человек был
простоочарователен. Ниразузавесьобедонане обратилась к
Андре-Луи, зато, вопрекиобыкновению, уделилавсесвое внимание
вздыхавшемупо ней Леандру. Бедняга так плохо играл ее возлюбленного
на сцене, поскольку страстно мечтал сыграть эту роль в жизни.
Необращаявниманияна поведение Климены, Андре-Луи с большим
аппетитом поглощал селедку с черным хлебом. Трапеза была скудная, как
у всех бедняков в ту голодную зиму.