- Ну разумеется! - произнесла она елейно-саркастическим тоном. -
А как бы вы это сделали?
-Да, расскажитенам, -заоралгосподинБине и добавил: -
Тишина, прошу вас, дамы и господа. Послушаем господина Parvissimus'a.
Андре-Луи перевел взгляд с отца на дочь и улыбнулся.
-Чертвозьми! -сказалон. -Я оказался между дубинкой и
кинжалом. Мнеповезет, еслияостанусь в живых. Ну что ж, раз вы
приперлименякстенке, расскажу, что бы я сделал. Я бы вернулся к
оригиналу и использовал его еще шире.
- К оригиналу? - воскликнул автор - господин Бине.
-Кажется, пьеса называется "Господин де Пурсоньяк", а написана
она Мольером.
Кто-тохихикнул, но, конечно, не господин Бине. Он был задет за
живое, ивзглядмаленькихглазоквыдавал, чтоон далеко не так
добродушен, как кажется.
- Вы обвиняете меня в плагиате, - вымолвил он наконец, - в краже
идей у Мольера?
-Новедьестьидругаявозможность, - невозмутимо ответил
Андре-Луи. - Два великих ума могут независимо друг от друга прийти к
одному результату.
Сминутугосподин Бине внимательно изучал молодого человека. У
тогобылолюбезноеи непроницаемое выражение лица, и господин Бине
решил загнать его в угол.
- Значит, вы не хотите сказать, что я воровал у Мольера?
-Нет, ноясоветуювамэтосделать, сударь, - последовал
странный ответ.
Господин Бине был шокирован.
-Вы советуете мне это сделать! Вы советуете мне, Антуану Бине,
в моем возрасте стать вором!
-Онведетсебявозмутительно, -заявиламадемуазельс
негодованием.
- Возмутительно - вот именно! Благодарю вас, моя дорогая. А я-то
поверилвамнаслово, сударь. Вы сидите за моим столом, вам выпала
честьвойтивсостав моей труппы, и после всего вы имеете наглость
советоватьмне, чтобы я стал вором. Вы советуете мне заняться самым
страшнымворовством, котороетолькоможносебепредставить, -
воровствомидей! Этонесносно, недопустимо! Боюсь, что я глубоко
ошибсяввас- да и вы, по-видимому, не за того меня приняли. Я не
такой негодяй, каким вы меня считаете, сударь, и не собираюсь держать
всвоейтруппечеловека, который осмеливается предлагать мне стать
негодяем. Возмутительно!
Оночень разозлился. Голос его гремел на всю маленькую комнату,
а притихшие и испуганные актеры глядели на Андре-Луи - единственного,
накогоэтотвзрывправедногогневанепроизвел ровно никакого
впечатления.
- Сударь, отдаете ли вы себе отчет в том, что оскорбляете память
великого человека? - спросил Андре-Луи очень спокойно.
- Что? - не понял Бине.
Андре-Луи принялся излагать свои софизмы.
-ВыоскорбляетепамятьМольера, который является величайшим
украшениемнашейсцены, а также одним из величайших украшений нашей
нации, когда заявляете, что то, что он всегда делал не задумываясь, -
низость.
Недумаете же вы в самом деле, что Мольер когда-либо давал
себетрудбытьоригинальным в своих идеях, что истории, которые он
рассказывалвсвоихпьесах, никогда не рассказывались до него. Они
быливзяты-каквампрекрасноизвестно, хотявы, кажется
запамятовали, такчтоприходитсянапоминатьвам- у итальянских
авторов, ауж откуда те их взяли, одному Богу известно. Мольер взял
старыеисторииипересказал их по-своему. Именно это я и предлагаю
вамсделать. Вашатруппа-труппаимпровизаторов, вы сочиняете
диалогипо ходу действия, а Мольер никогда даже и не пытался сделать
что-нибудьподобное. Вы можете, если вам угодно, обратиться прямо к
БоккаччоилиСаккетти*-хотя, по-моему, это было бы чрезмерной
щепетильностью. Однакодаже тогда не будет никакой уверенности, что
вы добрались до первоисточника.
Итак, Андре-Луи одержал полную победу. Вы видите, какой спорщик
внемпогиб. С каким искусством умел он доказать, что черное - это
белое. Онпроизвелсильноевпечатлениенатруппу, особеннона
господинаБине, которыйвзялнавооружениенеопровержимый довод
противтех, ктовдальнейшемвздумал бы обвинять его в плагиате.
Господин Бине отступил в полном боевом порядке.
-Итак, выдумаете, - сказал он, заключая бурный спор, - что
фабуланашего "Бессердечного отца" могла бы выиграть, если полистать
"ГосподинадеПурсоньяка"? Поразмыслив, я признаю, что между ними,
возможно, и есть некоторое поверхностное сходство.
-Да, ясовершенно уверен, что это следует сделать - только с
умом. Со времен Мольера многое изменилось.
Следствием спора явилось то, что вскоре Бине удалился, прихватив
ссобойАндре-Луи. Эта парочка засиделась в ту ночь допоздна и была
неразлучна все воскресное утро.
ПослеобедагосподинБинепрочиталсобравшейся труппе новый
вариант"Бессердечногоотца", которогопосоветугосподина
Parvissimus'aонпеределал, непожалевсил. Еще до начала чтения
труппадогадывалась, ктонастоящийавтор, когдаже сценарий был
дочитан, неоставалосьникакихсомненийнаэтотсчет. В пьесе
появиласьживость, автор умел овладеть вниманием публики. Более того
-те, кто знал Мольера, поняли, что сценарий вовсе не приблизился к
оригиналу, аещебольшеотошел от него. Заглавная роль, взятая из
пьесыМольера, сталавторостепенной, квеликомунеудовольствию
Полишинеля, которомуонадосталась. Однаковсе другие роли стали
значительнее, толькоуЛеандраонаосталась без изменений. Двумя
главнымиперсонажамисталитеперь Скарамуш, ведущий интригу в духе
СбригантинииПанталоне-Отец. Имеласьтакжекомическаяроль для
Родомона-крикливыйзабияка, нанятый Полишинелем, чтобы искрошить
Леандранамелкие кусочки. Поскольку Скарамуш вышел на первый план,
пьеса получила теперь другое название - "Фигаро-Скарамуш".
Название было изменено не без сопротивления со стороны господина
Бине.