Лучше будем
считать, что другие страдали молча.
-Божемой! Так вы страдали? - Было непонятно, говорит ли она
серьезно или подтрунивает над ним.
- Мое признание - приношение на алтарь вашего тщеславия.
- В жизни бы не подумала, что вы страдаете.
-Разумеется - ведь я прирожденный актер, как говорит ваш отец.
Ябылактеромзадолгодотого, как стал Скарамушем. Поэтому я и
смеялся-ячастосмеюсь, когдамнебольно. Вам нравилось быть
надменной - и я в свою очередь играл надменность.
- Очень хорошо играли, - сказала она не задумываясь.
- Конечно, ведь я - превосходный актер.
- А отчего же вы так внезапно изменились?
-Вответнапеременуввас. Выусталиот роли жестокой
красавицы- скучная роль, поверьте мне, к тому же недостойная вашего
таланта. Еслибы я был женщиной и обладал вашей красотой и грацией,
Климена, я счел бы ниже своего достоинства использовать их как оружие
нападения.
-Красотаиграция! - повторила она, притворяясь удивленной.
Однакотщеславнаядевчонкасмягчилась. - Когда же вы их заметили,
господинСкарамуш? Онвзглянул на нее, восхищаясь живой красотой и
женственностью, которые с самого начала неудержимо влекли его.
-Однаждыутром, когдавысЛеандром репетировали любовную
сцену.
Клименаопустила веки под пристальным взглядом Скарамуша, но от
него не укрылось удивление, промелькнувшее в ее глазах.
- Ведь вы видели меня тогда в первый раз!
-Доэтогомнене представилась возможность заметить, как вы
прелестны.
-И вы думаете, что я вам поверю? - спросила она, но так мягко,
как никогда еще с ним не говорила.
-Значит, вынеповерите, еслия признаюсь, что в тот день
именно ваша красота решила мою судьбу? Ведь это из-за нее я вступил в
труппу вашего отца.
Климена задохнулась. Куда девалась ее неприязнь к Андре-Луи?
- А зачем вы это сделали?
- Чтобы когда-нибудь предложить вам стать моей женой.
ОтизумленияКлимена остановилась, чтобы взглянуть Андре-Луи в
лицо. Теперь в ее взгляде не было и тени застенчивости, глаза холодно
сверкали, нащекахпоявилсялегкий румянец. Она заподозрила в его
словах непростительную насмешку.
- А вы не теряете времени даром, не так ли?
- Да. Разве вы еще не заметили? Я поддаюсь внезапным порывам. Вы
жевидели, чтоясделализтруппыБинезакаких-нибудьпару
месяцев-другой не добился бы и половины за целый год. Так почему же я
долженбытьмедлительнейвлюбви, чемвработе? Я сдерживался,
вопрекисвоим чувствам, чтобы не напугать вас стремительностью. Видя
вашехолодноебезразличие, я вынужден был платить той же монетой, и
этобылотяжелеевсего. Яждал-о, как терпеливо! - когда вам
надоест быть жестокой.
-Выудивительныйчеловек, -произнеслаонабезвсякого
выражения.
Яждал-о, как терпеливо! - когда вам
надоест быть жестокой.
-Выудивительныйчеловек, -произнеслаонабезвсякого
выражения.
-Да, -согласился он. - Не будь у меня уверенности, что я не
совсем обычен, я бы не смел ни на что надеяться.
Они машинально продолжили свой путь.
-Выжалуетесьнамою стремительность, - сказал он, - однако
заметьте, пока что я ничего вам не предложил.
- Как? - промолвила она, нахмурившись.
-Япросто поведал вам о своих надеждах. Я не так безрассуден,
чтобы сразу же спрашивать, суждено ли им сбыться.
-Клянусьчестью, вы поступили благоразумно, - резко ответила
она.
- Не сомневаюсь в этом.
Клименутакраздражало его самообладание, что остаток пути она
проделала в молчании.
Случилосьтак, что, когда в тот вечер Климена собиралась уйти к
себепослеужина, они с Андре-Луи оказались одни в комнате, которую
господин Бине снял для своей труппы (как видите, дела труппы Бине шли
в гору).
Климена встала, и Скарамуш тоже поднялся, чтобы зажечь ей свечу.
Держасвечувлевой руке, правую она протянула ему. Белая округлая
рука была обнажена до локтя.
- Спокойной ночи, Скарамуш, - сказала она так мягко и нежно, что
онзатаилдыханиеистоял, не сводя с нее сверкающих черных глаз,
затем схватил кончики длинных тонких пальцев и, склонившись, прижался
губами. Снова взглянул на Климену, женственность которой притягивала
иманила. Ее лицо побледнело, на приоткрытых губах бродила странная
улыбка, грудь под кружевной косынкой вздымалась.
Невыпускаяруки Климены, Андре-Луи притянул ее к себе. Она не
сопротивлялась. Онвзял у нее из рук свечу и поставил на буфет, и в
следующуюсекундуеегибкоетелооказалось у него в объятиях. Он
целовал Климену, шепча ее имя, как молитву.
-Асейчася жестока? - спросила она, тяжело дыша. Он ответил
поцелуем. - Я была жестокой, потому что вы ничего не хотели замечать,
- прошептала она.
Итутотвориласьдверь, и вошел господин Бине, отцовский взор
которого оскорбило неблагопристойное поведение родной дочери.
Онстоялразинув рот, а Климена и Андре-Луи оторвались друг от
друга нарочито неспешно и с притворным спокойствием.
- Что это значит? - возмутился сбитый с толку господин Бине.
-Аразветут нужны объяснения? Разве они будут красноречивее
того, чтовывидели? ПростонамсКлименойпришловголову
пожениться.
- А разве не важно, что придет в голову мне?
- Конечно, важно, но у вас слишком хороший вкус и доброе сердце,
чтобы чинить нам препятствия.
-Вы считаете, что это само собой разумеется. Ну конечно-ведь у
васвсесамособой разумеется, это ваша манера. Так вот моя дочь -
этонесамо собой разумеется! У меня насчет нее вполне определенные
планы. Вы вели себя недостойно, Скарамуш, вы обманули мое доверие.