Здание выходило на просторную террасу, окруженную
балюстрадой. Стояло оно в глубине сада - сейчас обнаженного, но летом
густогоикрасивого, - и его вид полностью отвечал тому, чем оно и
быловдействительности-жилищемлюдейнепритязательных,
предпочитающих светской суете занятия земледелием.
Владелецзамканосилтитулсеньораде Гавриияк, но никто не
знал, когда, при каких обстоятельствах и кто из его предков получил
этотнеопределенныйтитул. КантэндеКеркадью сеньор де Гавриияк
внешностьюи склонностями вполне соответствовал впечатлению, которое
производилегодом. Суровый, какгранит, онизбежалсоблазнов
придворнойжизниидаженеслужил в армии своего короля, уступив
младшемубрату Этьенну честь представлять их семью в высоких сферах.
Сраннегодетства интересы господина де Керкадью сосредоточились на
еголесах и пастбищах. Он охотился, возделывал землю и внешне весьма
малоотличалсяотсвоихарендаторов. Онне соблюдал этикета, во
всякомслучае, соблюдал его не в той степени, какая соответствовала
егоположениюи вкусам его племянницы Алины де Керкадью. Под опекой
дядюшкиЭтьеннаАлинатригодапровела при дворе в Версале, и ее
представленияо достоинстве дворянина и владетельного сеньора сильно
расходилисьспредставлениямидядиКантэна. Вчетырегода
единственнаядочьтретьего де Керкадью осталась сиротой и с тех пор
тираническивластвоваланадсеньоромде Гавриияком, заменившим ей
отцаимать. Но, несмотряна это, усилия сломить его упрямство в
отношениипорядковвзамкене увенчались успехом. Однако упорство
былоглавнойчертойхарактера Алины, и она не отчаивалась, хотя за
тримесяца, чтопрошлистехпор, каконапокинула блестящий
версальский двор, ее настойчивость не принесла желанного результата.
Когда прибыли Андре-Луи и де Вильморен, Алина гуляла на террасе.
Былохолодно, и ее изящная фигурка была закутана в белую ротонду, а
головуплотнооблегалкапор, отделанныйбелым мехом и завязанный
бледно-голубымбантомуправой щеки. Слева из-под капора выбивался
длинныйрусыйлокон. Резкийветерразрумянилщеки и зажег ярким
блеском темно-синие глаза девушки.
Обоихмолодыхлюдейоназнала почти с младенчества. Они были
товарищамиеедетскихигр, а Андре-Луи, крестника своего дяди, она
называлакузеном. Ониитеперьотносилисьдругкдругу
по-родственному, тогдакак Филипп уже давно стал для нее господином
де Вильмореном.
Алинапомахала молодым людям рукой и, прекрасно сознавая, какую
обворожительную картину она являет собой в эти минуты, остановилась в
ожидании у балюстрады недалеко от короткой аллеи, по которой они шли.
-- Если вы пришли к дядюшке, господа, то выбрали неудачное время.
-Вееголосеиобликебыло заметно некоторое возбуждение. -- Он
занят, очень занят.
--Мыподождем, мадемуазель, --сказал де Вильморен, галантно
склоняяськпротянутойруке.
-- Если вы пришли к дядюшке, господа, то выбрали неудачное время.
-Вееголосеиобликебыло заметно некоторое возбуждение. -- Он
занят, очень занят.
--Мыподождем, мадемуазель, --сказал де Вильморен, галантно
склоняяськпротянутойруке. -- Неужели тот, кто хоть немного может
побыть в обществе племянницы, станет спешить к дядюшке?
--Господин аббат, - улыбнулась Алина, -- когда вы примете сан, я
приглашувасвдуховники. Вытакнаходчивы, проницательныи
отзывчивы...
--Иникаплинелюбопытен, -- вставил Андре-Луи, -- о чем вы
совсем не подумали.
- Не понимаю, что вы имеете в виду, Андре?
-И неудивительно, -- рассмеялся Филипп, -- понять его еще никому
не удавалось.
Затемвзглядегоскользнулчерезтеррасуизадержкался на
стоявшемудверизамкаэкипаже, какой часто можно было увидеть на
улицах большого города, но очень редко в деревне. Это был запряженный
паройдвухместныйкабриолетскозламидля кучера и запятками для
лакея, отделанный лакированным ореховым деревом, с дверцей, изысканно
расписаннойпасторальнымисценами. Сейчас запятки были пусты: лакей
расхаживалпереддверьюзамка, икогда, выйдя из-за экипажа, он
оказалсяв поле зрения де Вильморена, тот увидел роскошную голубую с
золотом ливрею маркиза де Латур д'Азира.
-- Как! -- воскликнул Филипп. -- Значит, у вашего дядюшки маркиз де
Латур д'Азир?
-- Да, сударь.
ВголосеивзглядеАлиныбылабездна таинственности, но де
Вильморен этого не заметил.
--О, прошу извинить меня. -- Он низко поклонился, держа шляпу в
руке. -- Ваш покорный слуга, мадемуазель.
Он повернулся и пошел к дому.
--Может быть, мне пойти с тобой, Филипп? -- крикнул ему вдогонку
Андре-Луи.
--Былобы негалантно подумать, что ты предпочтешь сопровождать
меня, -- ответил молодой человек, взглянув на Алину. -- Да и ни к чему.
Если ты подождешь...
ДеВильморенпошелпрочь. После небольшой паузы Алина звонко
рассмеялась.
-- Куда он так спешит?
-- Повидать вашего дядюшку, а заодно и маркиза де Латур д'Азира.
--Но это невозможно. Они не могут встретиться с ним. Разве я не
говорила, чтоониоченьзаняты? Выне хотите спросить меня, чем
именно, Андре?
Андре-Луизатруднился бы ответить, что скрывалось за загадочным
тоном Алины: душевное волнение или желание поддразнить его.
-- К чему спрашивать, если вам самой не терпится все рассказать?
--Есливы намерены и дальше язвить, то я ничего не скажу, даже
если вы попросите меня. Да-да, не скажу. Это научит вас относиться ко
мне с подобающей почтительностью.
- Надеюсь, я не заслужу упрека в непочтительности.
-Особенно после того, как узнаете, что я имею прямое отношение
к визиту господина де Латур д'Азира.