Я попросил вас прийти сюда, ибо счел
замокГаврииякнесовсемподходящимместом для продолжения нашей
беседы, атакжепотому, чтонехотел доставлять вам неудобства,
приглашаяпроделатьнеблизкийпутьдоАзира. Номоежелание
поговоритьсвамисвязаноснекимивыражениями, точнее,
высказываниями, которыевыпозволилисебевзамке. Яне прочь
выслушать продолжение, разумеется, если вы окажете мне такую честь.
Андре-Луипочувствовал недоброе. Он отличался тонкой интуицией,
несравненноболее тонкой, чем де Вильморен, который в ответ на слова
маркиза не выказал ничего, кроме легкого удивления.
-Я не совсем понимаю, - сказал Филипп, - какие выражения имеет
в виду господин маркиз.
- Видимо, мне придется освежить вашу память, сударь.
Маркизраспрямилноги, повернулся на стуле и впервые за время
разговора посмотрел в лицо де Вильморену.
-Выговорили, сударь, - и как бы вы ни заблуждались, говорили
очень, ябыдажесказал-слишкомкрасноречиво-отом, что
недостойнонаказывать преступника на месте преступления, имея в виду
этоговора Маби или как его там. "Недостойно" - вы употребили именно
это слово и не взяли его назад, когда я имел честь сообщить вам, что,
покарав вора, егерь Бене выполнил мой приказ.
-Если деяние недостойно, - возразил Филипп, - то сколь высокое
положениенизанимало бы отвечающее за него лицо, оно не становится
от этого более достойным. Скорее, наоборот.
-О! - произнес маркиз и вынул из кармана золотую табакерку. -
Выговорите"еслидеяниенедостойно", сударь. Следуетлимне
понимать, что вы уже не так уверены в том, что оно недостойно?
НакрасивомлицегосподинадеВильморенаотразилось
замешательство. Он не понимал, к чему клонит маркиз.
-Мнекажется, господинмаркиз, развыготовыпринять
ответственностьнасебя, то должны верить в правомерность действий
вашего егеря, хотя для меня она отнюдь не очевидна.
-Вотэтоужелучше. Гораздолучше. -Маркизизысканным
движениемподнескносу щепотку табаку и стряхнул крошки с тонкого
кружевногожабо. -Выдолжныотдаватьсебе отчет в том, что, не
будучи землевладельцем и не имея достаточного опыта в подобных делах,
вырискуетеприйтикнеобдуманнымиошибочнымвыводам. Чтои
произошло сегодня. Пусть этот случай послужит вам предостережением на
будущее, сударь. Еслияскажувам, чтоза последние месяцы мне
слишкомчастодосаждалиподобными набегами, вы, возможно, поймете,
чтомнепришлосьнаконецпринятьрешительныемеры. Теперь всем
известно, чем это грозит, и я не думаю, чтобы кому-нибудь захотелось
рыскатьпомоим угодьям. Но это не все, господин де Вильморен. Меня
раздражаетнестолькобраконьерство, скольконеуважениекмоим
безусловныминеотъемлемым правам.
Меня
раздражаетнестолькобраконьерство, скольконеуважениекмоим
безусловныминеотъемлемым правам. Вы не могли не заметить, сударь,
чтоввоздухеразлитпреступный дух неповиновения. Бороться с ним
можнотолькооднимспособом. Проявлениемалейшейтерпимостии
мягкости, какбывынибыли к этому склонны, в ближайшем будущем
повлечет за собой необходимость прибегнуть к еще более жестким мерам.
Яуверен, чтовыпонимаетеменяи, разумеется, цените
снисходительность, скакой я представил вам объяснения относительно
дела, вкоторомнипередкем не обязан отчитываться. Но если вам
по-прежнемуневсеясно, я отсылаю вас к закону об охоте; ваш друг
адвокат разъяснит вам его.
Маркизсноваповернулсякогню, как бы намекая, что разговор
окончен. Однакоегоманеврнеобманулозадаченногоислегка
обеспокоенногоАндре-Луи. ОнсчелразглагольствованиядеЛатур
д'Азира весьма странными и подозрительными; как будто рассчитанные на
то, чтобыввежливыхвыражениях, облеченныхв
оскорбительно-высокомерный тон, объяснить ситуацию, они на самом деле
могли только раздражать человека со взглядами де Вильморена.
Так и случилось. Филипп встал.
-Развевмирене существует других законов, кроме закона об
охоте? -возбужденно спросил он. - Вам доводилось слышать о законах
гуманности?
Маркиз утомленно вздохнул.
- Какое мне дело до законов гуманности? - спросил он.
Некоторое время Филипп смотрел на него в немом изумлении.
- Никакого, господин маркиз. Увы, это слишком очевидно. Надеюсь,
вывспомнитеоб этом, когда пожелаете воззвать к тем самым законам,
которые сейчас подвергаете осмеянию.
ДеЛатурд'Азир резко вскинул голову и повернул к Филиппу свое
породистое лицо.
-Чтовыимеетеввиду? Сегоднявыуженев первый раз
позволяетесебетуманныевысказывания. Я склонен усматривать в них
скрытую угрозу.
-Неугрозу, господинмаркиз, -предостережение. Подобные
действия, направленныепротивбожьихсозданий... О, выможете
усмехаться, сударь, ноони-такие же божьи создания, как и мы с
вами, хоть эта мысль нестерпима для вашей гордыни. Перед Богом...
- Прошу вас, господин аббат, избавьте меня от проповеди.
-Выиздеваетесь, сударь. Вы смеетесь. Интересно, будет ли вам
смешно, когда Господь призовет вас к ответу за чинимые вами насилия и
пролитую кровь?
-Сударь! - Шевалье де Шабрийанн вскочил, и голос его прозвучал
как удар хлыста. Но маркиз удержал кузена.
-Сядьте, шевалье. Вы мешаете господину аббату, а мне хотелось
бы дослушать его. Он чрезвычайно занимает меня.
Андре-Луи, сидевшийудвери, тожевстал. Объятый тревогой и
предчувствием беды, он подошел к другу и взял его за руку.