Хозяин Каменных гор (Каменный пояс, Книга 3) - Федоров Евгений 17 стр.


Я тебя представлю сюда на испытание, ну ты и поживешь! - Глаза поручика сверкнули озорством.

Николенька засиял.

- Свистунов, братец мой, дай расцелую. А она не закричит?

- Да что ты, милый! По глазам видно: согласна с тобой хоть в омут головой!..

Свершилось небывалое: дядька Филатка по настоянию Николеньки пригубил чарку. Ничего - легко прошла! За ней - вторую. Еще веселее прокатилась.

- Я о том и говорил: первая - колом, вторая - соколом, а потом мелкими пташками! - смеялся Свистунов и подбадривал дядьку: - Пей, пей, дьякон! Пити - веселие Руси. Так, что ли, в законе божьем сказано?

- Так, батюшка, так! - охотно согласился Филатка и осушил третью чару. Скоро дьячок захмелел и мертвецки пьяным свалился у кабацкой стойки. Вечерело, когда он очухался под забором. Ни барина, ни кареты. Хвать, и шейный платок с червонцами исчез.

- Караул! - завопил дьячок. - Дотла обчистили и барина похитили!

Набежали будочник, квартальный и стащили очумевшего с похмелья Филатку в участок.

- Батюшки, не губите, барина потерял! - завопил он.

Дьячок упал на колени и повинился: сколько лет не брал в рот хмельного - зарок перед богом и господином дал, а тут разрешил! Размазывая слезы, с горьким сокрушением рассказал он квартальному про свою беду.

Уставившись в мочальную бороденку дьячка, квартальный вдруг загрохотал хриплым басом:

- Ха-ха-ха! Гвардейцы - известное дело! Пошалили малость! - Он хохотал до колик и хватался за бока." А когда отошел от смеха, вдруг сдвинул брови и поднялся со скамьи. - А это видел? - сунул он под нос Филатки волосатый кулак. - Сгинь, шишига! По-пустому караул кричал! - Он сгреб его за шиворот и выбросил за порог.

Дьячок долго кружил по площадям и улицам, боясь предстать перед управителем. Когда же появился перед ним, то поразился: Данилов не топал, не кричал, а повалился на стул и, пуча серые жабьи глаза, все спрашивал:

- Что теперь будет? Куда запропастился Николай Никитич? Матушка ты моя, запорет нас Никита Акинфиевич, сгноит в погребище! Ох, милые мои!

Толстый, плешивый, всегда такой внушительный, он вдруг стал жалким и растерянным.

- Что же ты глядел, дурья твоя голова! - укорял он дьячка.

Филатка потер ладонью длинную тощую шею.

- Где тут было глядеть, когда и свое добро упустил! - скорбно пожаловался он...

Весь день оба обсуждали: куда мог скрыться Демидов? Под страхом батогов допросили кучера, и тот поведал:

- Верно, отвозил барина к Свистунову. Стоял час. Барин загостился, вместо него вышел поручик с ихней сестрицей и сказал: "Отвези в монастырь". Известное дело, отвез...

- А куда же девался Николай Никитич? - наседал на кучера Данилов.

- Господин Свистунов сказал, что барин пешим пошел.

Николенька как в воду канул. С большой осторожностью управитель объявил квартальному о беде. Тот и ухом не повел.

- Закутил барское чадушко! - с насмешкой отозвался он. - В столице всякое видано!

На третий день пришла горшая беда, - в демидовскую контору примчался курьер и объявил Данилову: его благородие гвардии сержанта Демидова князь Потемкин требует!

А где отыскать его благородие гвардии сержанта, если третьи сутки ни его, ни Свистунова?

"Большая гроза будет", - с ужасом подумал Данилов, тщательно обрядился в бархатный кафтан, надел парик и поплелся с повинной к светлейшему. Долго он сидел в обширной приемной, пока его допустили к князю.

Войдя в гостиную, он брякнулся Потемкину в ноги.

В расшитом золотом халате, в туфлях на босу ногу, князь удивленно разглядывал демидовского слугу:

- Ты почему здесь? Мне Демидов нужен! Где он?

- Ваше сиятельство, батюшка, пропал демидовский сынок, ой, пропал! Не сносить мне головы!

- Вставай, дурак! - Потемкин ткнул ногой в бок управителя.

- Как так пропал? Где это слыхано, чтобы в Санкт-Петербурге пропал гвардеец? Найти, живо отыскать!

- Ума не приложу, где искать! - взмолился Данилов.

Потемкин запахнул халат, прошелся по комнате. В руках его был длинный черешневый чубук, он затянулся и пустил клубы дыма. Управитель не поднимался с колен. Его беспомощный, растерянный вид разжалобил князя.

- Скажи, борода, за кем Демидов волочился? - улыбаясь, спросил он.

- Дядька сказывал, к монашке приставал...

- О! - удивленно поднял брови Потемкин. - В монастырский курятник забрался сержант. Эх ты, чумазый, вот где надо искать господина сержанта. Живо! Квартальному наказать!

В Новодевичьем монастыре в ту пору поднялся переполох, ударили в набат. Подоспевший к обители Данилов и квартальный диву дались: ни дыма, ни огня. Стало быть, не пожар. Бросились в покои к игуменье Наталии.

- Что стряслось в обители, матушка? - смиренно стали допытываться они. - Ни огня, ни дыма, а набат?

- Ах, голубчики, отцы вы наши! Несчастье совершилось. От века тут подобного не слыхано. В инокиню Катерину бес вселился!

- Не может этого быть, матушка! - поразился квартальный. - В моем околотке да такое... Нет, тут что-то не то, матушка. Бес?..

- Истинно бес! - гневно выкрикнула игуменья. - Судите сами, отцы мои: девица Катерина - сестра поручика Свистунова - мужчиной оказалась!

- Неужели? Господи, да что градоначальник скажет! - возопил, в свою очередь, квартальный.

- Верно, бес... Он все! Он, враг рода человеческого! Такая девица богомольная, почтительная была и вдруг... Ах, господи, мы ее с инокиней Еленой в одной келье держали!..

- Да где же этот бес? - просияв, спросил Данилов.

- А там, на колокольне, заперли его. А он, проклятый, в набат! На всю столицу теперь на обитель поношение.

- Благослови, матушка! - Квартальный и управитель бросились к звоннице.

Самая храбрая из инокинь отперла им железную дверь, а другие монашки шарахнулись в сторону. Лица побледнели у них, глаза испуганные. Вот-вот из двери выбежит бес.

Одна Аленушка тихо стояла в отдалении и молчала.

Квартальный вызвал будочника, и тот, погромыхивая алебардой, полез вверх. За ним, опасливо озираясь, стали подниматься Данилов и квартальный. В звоннице было темно, только гул набата, ударяясь о каменные стены, стал гуще; казалось, сверху бросали камни.

- А что, если и в самом деле бес завелся в околотке? - беспокойно закрестился квартальный.

Набат вдруг стих, и сверху раздался крик.

- Эй, кто там? - закричал квартальный.

- Здесь бес, ваше благородие. Тут он, - отозвался будочник. - Держу!

- Давай вниз!

- Да он и сам идет!

По лестнице раздались шаги, и в полумрак притвора спустились двое. Данилов взглянул в лицо монашенки и заорал от радости:

- Николай Никитич, да вы ли это?

Демидов поморщился и нехотя отозвался:

- Не видишь, что ли, грехи замаливал!

Управитель и квартальный бережно усадили Николеньку в карету и покатили. Рядом с ним поместили Филатку.

- Ты его упустил, ты его и стереги! - пригрозил управитель.

Николенька и не думал бежать. Ехал он молча, хмурился. Дьячок вертелся, пыхтел, никак не мог угомониться. Распирало любопытство.

- Ну чего юлой вертишься? - сердито спросил Демидов. - Или блох нахватал в трактире?

Филатка пытливо посмотрел в лицо Николеньки и лукаво спросил:

- Скажи, батюшка, по совести, выгорело ли задуманное?

- Вот о том и горюю, что шуму много, а дела ни на грош! - с обидой отозвался он и отвалился в угол кареты.

Дьячок укоризненно покачал головой:

- Эх, батюшка, ну и простак ты по всем статьям! Где это видано: в курятнике побывать и вернуться без пушинки в зубах! А хлопот, хлопот сколько, и все зря... Эх-хе-хе, промазали, господин мой хороший!

Вернувшись домой; Николенька нашел на столе большой синий пакет. Он поспешно вскрыл его и прочел предписание немедленно явиться на прием к светлейшему князю Потемкину.

Назад Дальше