Г-жа Ле Клоаген гнет свое:
- Вам лучше знать, где мой муж, - вы же круглые сутки держите нас под наблюдением.
Комиссар подходит к окну и на тротуаре напротив видит Жанвье, который, ковыряя зубочисткой во рту, поглядывает на дом.
Оба психиатра выказывают признаки нетерпения и, поскольку объект освидетельствования отсутствует, просят разрешения вернуться к своим занятиям.
- Вы уверены, сударыня, что вашего мужа нет дома? - осведомляется озадаченный следователь.
- По-моему, раз дело зашло так далеко, вам никто не мешает обыскать квартиру, - со всей надменностью, на которую только способна женщина столь маленького роста, чеканит она.
Час спустя приходится примириться с очевидным фактом: Октав Ле Клоаген исчез вместе со своей шляпой и зеленоватым пальто.
7. Молчание комиссара
Нет, господин судебный следователь, Мегрэ никому не собирается мстить. Он не хмурится, он не взбешен - он встревожен, на плечах у него груз, и тем не менее ему кажется, что он начинает кое-что понимать. Вот почему он молчит.
Вы-то говорите, безостановочно говорите, чтобы рассеять свое смущение, чтобы вам хоть кто-то сказал, что вы были правы или хоть не совсем не правы.
Мегрэ не сердится на вас за ваше утреннее зазнайство, за несколько ироничное самодовольство, с каким вы объявили о принятых вами мерах.
"Служба в полиции - занятие не для мальчиков из церковного хора".
И уж подавно, расследование уголовного дела не поручают девочкам. А в духовном смысле вы рядом с Мегрэ форменная девчонка. Из книг вы узнали много всякой всячины-о природе человека. Вы способны цитировать эти книги наизусть, но от этого мало проку, и доказательство тому - краска смущения и дрожь, которую вы до сих пор не сумели унять.
- Нет, Мегрэ, человек, живший в такой комнате, не мог быть нормальным. Согласитесь...
А почему, собственно, не мог? За тридцать лет службы Мегрэ и не такое видывал. Он-то знаком с запахом страстей, пороков, преступлений, маний, запахом непрерывного брожения людских масс.
- Чтобы человек в здравом уме, владелец такой комфортабельной, я сказал бы даже - роскошной квартиры, занимавшийся в прошлом интересным делом, вдруг опустился до...
Мегрэ молчит.
Психиатры давно распрощались и уехали, г-жа Ле Клоаген с дочерью ждут в гостиной, а следователь все никак не успокоится.
Он велел позвать инспектора, дежурящего на бульваре Батиньоль.
Самолично осведомился:
- Скажите, друг мой, вы уверены, что не спускали глаз с подъезда этого дома?
- Я отлучался всего минут на пятнадцать между половиной первого и часом. Мне надо было позвонить по телефону - доложить на Набережную.
- Вы совершили ошибку, мой друг. Надо было устроиться по-другому. Как - не знаю, это дело ваше, но пост есть пост, и...
Мегрэ даже не улыбается. Все это пустословие не имеет никакого значения.
- Полагаю, вы уже полюбопытствовали у привратницы, нет ли в доме черного хода?
- Его нет, господин следователь.
- Вот что, Мегрэ, мне тут пришла одна мысль... Нет. Я, конечно, не сомневаюсь, что Ле Клоаген, почуяв опасность, удрал, пока ваш инспектор звонил по телефону. Но в таком важном деле мы не вправе упустить даже малейший шанс. Пусть инспектор обойдет всех жильцов дома и попросит разрешения - нет, не обыскать квартиры, а лишь заглянуть в них.
Только очень деликатно, мой друг...
Мегрэ молчит. Руки его засунуты в карманы, трубка - что бывает редко - потухла, и уставился он в плохо натертый пол, не мешая следователю суетиться.
Возвращается Жанвье, обошедший - разумеется, безуспешно - весь дом, и следователь окончательно теряет самообладание.
- Этого человека непременно надо изолировать! Подумайте, Мегрэ, сумасшедший, маньяк, уже совершивший убийство, разгуливает по улицам Парижа!
Он зовет г-жу Ле Клоаген:
- Скажите, сударыня, у вашего мужа были при себе деньги?
- Нет, господин следователь.
- Это точно?
- Совершенно точно.
- Слышите, Мегрэ? У него нет денег! А ведь ему нужно есть. Уже к вечеру он проголодается. Ночевать ему тоже где-то нужно. А деньги откуда взять? Понимаете, что я имею в виду?.. Не угодно ли вам, сударыня, вручить мне портрет вашего мужа?
Мегрэ молчит, и в этом есть нечто многозначительное. Следователь собирается прибегнуть к массовым методам розыска: поместить фотографию в газетах, размножить в тысячах экземпляров, раздать полицейским, жандармам, пограничникам...
- У меня нет мужниной фотографии.
- Полно! Я не прошу у вас ни большого портрета, ни хотя бы недавнего снимка. У вас же есть... ну, скажем, его паспорт.
- Последние тридцать лет мой муж не выезжал из Франции и паспорт не возобновлял. Паспорт наверняка потерян. Если вы не отыщете его в этой комнате, значит, его больше не существует.
Следователь переводит взгляд на Мегрэ. В глазах комиссара блеснул огонек, но чиновник этого не уловил, иначе он сразу же перестал бы суетиться.
- Мегрэ, передайте по телефону приметы Октава Ле Клоагена и немедленно объявите розыск.
Хорошо, хорошо. Мегрэ сделает все, чего от него хотят. Он-то догадывается, что подлинная драма развертывается не на улицах Парижа и не на границе.
Направляясь к телефону, висящему в прихожей, он чувствует на себе пристальный взгляд г-жи Ле Клоаген, замечает за одной из дверей фигуру Жизели и вспоминает... Вспоминает, как в такси блестел пот на лбу старика и капля его упала Ле Клоагену на руку.
Когда же это произошло? Тогда и только тогда, когда машина подъезжала к дому на бульваре Батиньоль.
Рядом с трупом на улице Коленкура, в комнате, еще забрызганной кровью, он не боялся. Был словно раздавлен, да, но не боялся.
И накануне, в кабинете Мегрэ на набережной Орфевр, с явным облегчением отнесся к перспективе ареста!
- Алло! Отдел розыска?.. Вы, Манью?.. Запишите приметы и распространите по обычным каналам... Человека задержать, где бы он ни появился, соблюдать при этом осторожность... Да, следователь настаивает, чтобы вы указали: "Особо опасен".
Манью на другом конце провода в полной мере оценил иронию этой фразы: он знает точку зрения Мегрэ на вмешательство судейских в уголовное расследование.
- Вы его упустили?
- Выходит, упустил.
Хозяйка квартиры стоит у него за спиной. Он оборачивается и так пристально смотрит женщине в глаза, что той не удается скрыть легкую нервную дрожь.
Даже на улице следователь не унимается:
- Я буквально холодею при мысли, что этот человек бродит где-то рядом, вооруженный и готовый на все, чтобы спасти свою шкуру.
Согласитесь, Мегрэ, большое несчастье, что вашего инспектора понесло звонить.