- И вы этого не сделаете? Уж сколько раз тут все вверх дном переворачивали!
- Вот я и не решаюсь. Может быть, приду еще. У меня скорей всего будут к вам вопросы.
- Вы знаете, что во время свиданий я все-все рассказываю Франсу?
- Да, я понимаю вас.
Он двинулся по узкой лестнице, она пошла за ним в мастерскую, где стало почти темно, и открыла дверь на улицу. Она увидела Альфонси, в ожидании стоявшего на углу.
- Вы пустите его?
- Прямо не знаю. Я устала.
- Хотите, я велю ему оставить вас в покое?
- Сегодня вечером по крайней мере.
- Всего доброго.
Она попрощалась с Мегрэ, и он, тяжело ступая, пошел к бывшему инспектору нравов. Когда на углу комиссар поравнялся с Альфонси, на них смотрели сквозь окна кафе "Табак Вогезов" два молодых репортера.
- Вали отсюда!
- Почему?
- Потому что. Она не хочет, чтобы ты ее беспокоил сегодня. Понял?
- Почему вы так плохо со мной обходитесь?
- Лицо мне твое не нравится.
И, повернувшись к нему спиной, Мегрэ, не нарушая традиций, пошел выпить кружку пива в "Большой Тюренн".
Глава 3
МАЛЕНЬКАЯ ГОСТИНИЦА НА УЛИЦЕ ЛЕПИК
Было солнечно и морозно, изо рта шел пар, а кончики пальцев мерзли. Но Мегрэ все равно не ушел с открытой площадки автобуса, где он стоял, читая только что вышедшую газету, и то ворчал, то не мог сдержать улыбки.
Ехал он на работу слишком рано. Часы показывали всего половину девятого, когда он вошел в комнату инспекторов и увидел, как Жанвье соскакивает со стола, на котором только что сидел, и пытается спрятать газету, которую только что громко читал вслух.
Их было там пятеро или шестеро, в основном молодежь; они ждали от Люка задания на день. Все они старались не смотреть на комиссара, но некоторые, украдкой все же поглядывая на него, с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться.
Им было невдомек, что статейка позабавила его самого не меньше их и он валяет дурака, чтобы доставить им удовольствие, напускает на себя мрачный вид, раз уж они ждут от него именно такой реакции.
На первой странице газеты на три колонки растянулся заголовок:
ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ МАДАМ МЕГРЭ
История, приключившаяся накануне с женой комиссара на Антверпенской площади, рассказывалась живо и в мельчайших подробностях; не хватало только фотографии самой мадам Мегрэ с мальчуганом, которого ей так бесцеремонно препоручили.
Мегрэ вошел в кабинет Люка; тот тоже прочитал заметку, но у него были свои причины отнестись к ней куда более серьезно.
- Надеюсь, вы не подумали, что это идет от меня?
Я был потрясен, когда утром открыл газету. Ведь я ни одному журналисту ничего не рассказывал. Вчера, вскоре после нашего с вами разговора, я позвонил Ламбалю в девятый округ - ему я не мог не рассказать эту историю - правда, не называя имени вашей супруги, поскольку именно он должен был заняться поисками такси. Кстати, он только что позвонил, что уже нашел, чисто случайно, этого водителя, и отправил его к нам.
Через несколько минут тот будет здесь.
- А в кабинете у тебя никого не было, когда ты звонил Ламбалю?
- У меня всегда кто-то сидит.
И дверь в комнату инспекторов наверняка была открыта. Но кто мог?..
Ужас берет, что это кто-то из наших, у нас - и утечка информации.
- Я еще вчера об этом подумал. Утечка произошла уже двадцать первого февраля, ведь когда ты пришел на улицу Тюренн с обыском, Филипп Лиотар уже был предупрежден.
- Кем?
- Не знаю. Явно кем-то из полиции.
- И потому к моему приходу чемодан исчез?
- Скорее всего.
- Тогда почему они не избавились от костюма с пятнами крови?
- Может быть, о нем не вспомнили или решили, что нам не удастся определить, что это за пятна? Или просто не успели?
- Вы хотите, патрон, чтобы я опросил инспекторов?
- Я сам этим займусь.
Люка еще не закончил разборку почты, завалившей его длинный стол.
- Ничего интересного?
- Еще не знаю. Буду разбираться. Множество сообщений о чемодане, конечно. В одном анонимном письме говорится, что он и не покидал улицу Тюренн и что мы, должно быть, слепые, раз его не находим. В другом письме утверждается, что корни всей истории в Конкарно. Еще в одном, написанном убористым почерком на пяти страницах, доказывается, что все дело вообще раздуто правительством, чтобы отвлечь внимание населения от дороговизны жизни.
Мегрэ прошел к себе, снял шляпу и плащ и, несмотря на хорошую погоду, забросил угля в печь, единственную в доме на набережной Орфевр, которую ему с таким трудом удалось сохранить, когда устанавливали центральное отопление.
Приоткрыв дверь к инспекторам, он позвал малыша Лапуэнта, только что появившегося в комнате.
- Садись.
Он тщательно закрыл дверь и с любопытством взглянул на молодого человека.
- Ты честолюбив?
- Да, господин комиссар. Я бы хотел стать таким, как вы. Это называется амбицией, да?
- Твои родители - люди состоятельные?
- Нет. Отец - банковский служащий в Мелане, ему нелегко далось поставить нас на ноги, сестер и меня.
- Ты влюблен?
Он не покраснел, даже не задумался.
- Нет. Пока нет. У меня все еще впереди. Мне только двадцать четыре, и я не хочу жениться, пока у меня не будет приличного положения.
- Ты живешь один, в меблированных комнатах?
- К счастью, нет. Моя самая младшая сестра, Жермена, тоже живет в Париже. Она работает в издательстве на Левом берегу. Мы живем с ней вместе, и по вечерам у нее хватает времени заниматься хозяйством; это нам выгодно.
- У нее есть возлюбленный?
- Ей всего восемнадцать.
- Ты в первый раз с улицы Тюренн сразу же сюда вернулся?
Лапуэнт покраснел и довольно долго молчал, прежде чем ответить.
- Нет, - наконец признался он. - Я был так горд и счастлив, что мне удалось кое-что найти, что я позволил себе взять такси и заехать на улицу Бак, рассказать все Жермене.
- Хорошо, малыш. Спасибо.
- Почему вы меня об этом спрашиваете?
- Это ведь я задаю вопросы, не так ли? Потом, может быть, придет твой черед. Ты был вчера в кабинете у бригадира Люка, когда он звонил в девятый округ?
- Я был в соседней комнате, а дверь между ними была открыта.