собаку шалавую, и последний кусок отнимут, и ничего не сделаешь. Пора это понимать, тебе уж, слава Богу, двадцать шестой годик -- не ребенок.
Помолчали.
Иван прошелся по избе, остановился у окна.
-- Тишина на улице... Ни песен, ни гармошки. Как повы-мерло все.
-- Наработались люди -- не до песен.
-- Раньше-то что, не работали, что ли?
-- Молодежи больше было.
-- А где Ванька Свистунов? Тоже уехал?
-- Ванька милиционером работает. Участковым. А живет в районе. Хорошо живет, дом недавно себе поставил.
-- А Ногайцевы ребята?.. Колька, Петька.
-- С Петькой я вместе в армию уходил. Меня-то в первый же год помяло в танке, а он дослужил. Отслужил и завербовался куда-то. Не знаю даже где. А Колька на агронома выучился, тоже в районе живет.
-- Нда-а...
-- Да жить можно! -- сказал Сеня, словно возражая кому. -- От самих себя много зависит. Бежали-то когда? Когда действительно жрать нечего было. Счас же нет этого. Так уж... разбаловались люди, от крестьянской работы отвы-кли. Учиться многие едут. Вот и нет никого. Ужинать бу-дешь?
-- А ты?
-- Я не хочу что-то.
-- Я тоже.
-- Ты где был-то?
-- К Ваське Девятову заходил. Чего-то мне, Сенька, мысли всякие в башку полезли... Шел счас дорогой, разду-мался...
-- Какие мысли?
-- Всякие. Нехорошо как-то стало.
-- Залезла бы тебе одна мысль в голову -- вот было бы дело.
-- Какая?
-- Остаться здесь. Я не из-за себя, а так... вообще. А чего? Все равно же... семьи там нету...
-- А ты сам не подумывал уехать отсюда? -- спросил Иван.
-- Нет. Я один-то год в армии и то едва прослужил -- тя-нет домой.
-- Привык бы. Меня первое время тоже тянуло...
-- Сам же говоришь: покос снится.
-- Покос снится. Вообще, какой бы сон ни увидел -- все я вроде вот в этой избе.
Помолчали.
-- Он сколько в больнице лежал?
-- Месяц. Потом меня вызвали: вези, говорят, домой.
-- Он знал или нет, что у него?..
-- Нет. Может, догадывался последнее время. Один раз, недели за полторы, подозвал к себе и говорит: "Я знаю, у меня рак". Я успокоил его, бумажки всякие начал совать -- вот, мол, гляди, тут написано. Меня в больнице научили. А последние три дня знал, что умирает...
-- Что говорил?
-- Ничего. Молчал. Тебя ждал...
-- Пораньше бы телеграмму-то дал.
-- Я думал, поживет еще. Кхах... Не надо про это... Забу-дешься -вроде ничего, а как... это... Лучше не надо.
-- Не буду.
-- С семьей-то почему не получилось?
-- Та... длинная история. И поганая. Спуталась она там с одним... На работе у себя. Ну ее к... Тоже не хочу об этом.
-- Любил?
-- Дочь жалко... Иной раз подкатит вот сюда -- хоть на стенку лезь.
-- Видаешь ее?
-- Переехали они... В другом городе. Не надо, Сеня.
Долго молчали.
-- Остался бы здесь, правда.
-- Давай спать, поздно уже. Тебе ж на работу рано.
Выключили свет, легли.
Но не спалось обоим -- лежали с открытыми глазами, ду-мали.
...Утром чуть свет к братьям пришла Валя.
-- Поднялись? Здравствуйте! Давайте сготовлю вам чего-нибудь... -Сразу в маленькой избе сделалось как будто про-сторней, светлее, когда появилась она и зазвучал ее молодой, сильный, свежий голос. -- Сеня, давай за картошкой!.. Мя-со-то есть?
-- Господи! -- воскликнул Сеня. -- Завались! В погребе.
-- Давай в погреб! А я пока приберусь маленько, а то за-плесневеете тут. Иван, собирай половик, неси на улицу -- вытрясем. Шевелитесь, ядрена мать! Мне тоже на работу надо.
Сеня побежал в погреб. Иван неумело -- ногой -- начал было скатывать половик.
-- Да не так, Господи! Руками! Спина, что ли, отвалит-ся -нагнуться-то боишься? Вот так... Неси. Я сейчас выйду. Отвык от деревенской работы?
-- Какая это деревенская?..
-- Она тут всякая, милок. У нас вон ребята коров доят, ничего.
-- Брось ты?
-- Чего? Поломались маленько и пошли. Комсомол по-мог, правда. Еще как доят-то!..
-- Руками?
Валя засмеялась.
-- Счас аппараты есть. Но и аппарат тоже не ногами управляется.
Первое время матерились, а потом ничего... Смеш-но только смотреть на них. Неси.
Иван взял половик, понес во двор. Валя шла следом. Раз-вернули половик, начали трясти. Сеня вылез из погреба с куском мяса.
-- Картошки я начищу.
-- Давай.
Мимо ворот по улице прошел на работу Микола. Увидев Валю во дворе Громовых, склонил голову и прибавил шаг.
-- Что же не здороваешься, Коль? -- крикнула Валя.
Микола буркнул что-то и свернул в переулок.
Валя посмотрела на Ивана и засмеялась.
-- Чего ты?
-- Так. Смешинка в рот попала. Держи крепче... Пыли-то! Жени ты его ради Христа, Иван. А то старуха-то измучи-лась...
-- Какая старуха?
-- Тетка Анисья-то ваша. Шутка в деле -- с конца на конец деревни ходить старой, хозяйничать тут.
-- Он же говорит, в столовой ест.
-- Да ест -- одно, а прибрать вот, помыть, постирать...
Выскочил Сеня на крыльцо.
-- Жарить будем или как?
-- Это -- как хотите.
-- Иван?
-- Мне все равно.
-- Поджарим.
-- Неси, хватит.
Иван свернул половик, и они ушли с Валей в избу.
На крыльцо опять вскочил счастливый Сеня... Пробежал по двору, набрал дров, снова исчез в избе.
...А над деревней, над полями вставало солнце... Тихо за-горался нежаркий, светлый осенний день. Незримые золотые колокольчики высоко и тонко вызванивали прозрачную музыку жизни...
-- Хо-о, Валюха!.. -- Сеня отвалился от стола. -- На весь день наелся.
-- Едок, -- упрекнула Валя. -- Съел-то всего ничего. Вот оттого и не вырос -- ешь мало.
-- Начинается старая песня, -- недовольно заметил Се-ня. -- Шел я лесом-просекой...
-- Спасибо, Валя, -- сказал Иван.
-- На здоровье.
Сеня заторопился на работу.
-- Закурим, братка, и я побежал. Надо еще свой "шевролет" собрать. На ходу сыпется, зараза.
Валя принялась убирать со стола. С затаенной надеждой глянула на Ивана.
Сеня прихватил из-под кровати какие-то железки, оста-новился на пороге.
-- Не тоскуй здесь один-то. Хоть, возьми у дяди Ефима ружьишко, перепелов сходи постреляй. Они жирные сейчас. Вечером похлебку заварим. Или порыбачь... Удочки в кла-довке, в углу...
-- Сеня, -- сказал вдруг Иван, -- возьми меня с собой.
Валя и Сеня посмотрели на него.
-- Зачем? -- спросил Сеня.
-- Ну... посмотреть поля родные...
Валя усмехнулась и качнула головой.
-- Поехали! -- сказал довольный Сеня.
...Посреди поля стоят комбайн и грузовик. Неподалеку -"начальственный" "газик". В "газике" директор совхоза. Ря-дом стоит комбайнер.
Из-под грузовика торчат ноги шофера.
Сеня с Иваном подлетели на мотоцикле, вздымая за со-бой вихрь пыли. Сеня издали заорал:
-- По пятьдесят восьмой пойдешь! Понял? -- Осадил мо-тоцикл, взял гаечный ключ и пошел к шоферу. Тот торопли-во вылез из-под капота. -Развинчивай!
-- Сеня...
-- Быстро! А то я тебе счас нос отверну и к затылку при-ставлю.
-- Не я же взял-то, разорался.
-- А кто взял?
-- Вон. -- Шофер кивнул в сторону директора. Тот уже шел к ним.
-- Здравствуй, Сеня.
-- Что же получается: я...
-- Подожди, Сеня, я сейчас все объясню. Этот охламон залил в картер грязное масло и побил вал. А так как тебя нет...
-- Что, меня век, что ли, не будет?
-- Но комбайн-то стоит. А твоя все равно разобрана...
-- Ее собрать -- полчаса.
-- Ну..
-- Что же я-то делать буду?!
-- Надо достать вал.
-- Где? -- Сеня подбоченился, склонил голову набок, -- Интересуюсь, где? Адрес.
-- Чего-нибудь надо придумать, Сеня. Такое положе-ние...
Иван наблюдал эту сцену со стороны.
-- Ну тогда я рожу его. -- Сеня высморкался на стер-ню. -- Если получится -- можно двойняшку.
Шофер, незнакомый Ивану, хмыкнул и сочувственно за-метил:
-- Трудно тебе придется.
-- Чего трудно? -- повернулся к нему Сеня.
-- Рожать-то. Он же гнутый, спасу нет... -- Он кивнул на свой израненный вал, валявшийся тут же.
Сеня пошел на него с ключом. Шофер отскочил.
-- Сенька!..
-- Ладно, Сеня, брось его, -- сказал директор.