Как по‑другому, я не знаю. Когда я был мальчишкой, я слышал небылицы, будто где‑то существуют такие же солнца, как наше, и вокруг них вращаются миллионы и миллионы миров, подобных нашему. Может, там и люди живут… Я всегда считал, что эти сказки выдумали для того, чтобы пугать детей. А теперь вот не знаю. То, что я увидел и услышал прошлой ночью, звучит немыслимо. Колдуны моего отца доставили тебя в эту спальню. Зачем, сам не знаю, однако никто из нас не причинит тебе вреда.
Пол с трудом понимал, что ему говорят. Он по‑прежнему с некоторым напряжением смотрел на незнакомца и терялся в догадках. Дарковер? При чем здесь Дарковер? Перед ним его брат‑близнец? Или он сам? «Как же мы понимаем друг друга?» Следом нахлынула ярость: «Как он смеет владеть моим лицом, моим телом?» Гнев тут же схлынул, обнажилась растерянность перед наконец‑то всплывшим главным вопросом: «Если он – это я, то кто же, черт тебя побери, я сам?»
И другой немедленно, с затаенной печалинкой откликнулся:
– Если ты – это я, – его лицо скривилось, – то кто же я сам?
Пол хохотнул в кулак:
– Может, ты дьявол? Как тебя зовут?
– Бард, – ответил тот, – но меня чаще кличут Волком. Бард ди Астуриен, Киллгардский Волк. А тебя?
– Пол Харел. – Он зевнул.
Неужели это не более чем сон? Конечно, он умер и, израненный, попал в Вальгаллу. Но какой в этом смысл? Да никакого.
В верхних этажах замка, в женских покоях, Карлина ди Астуриен мрачно наблюдала за суетящимися вокруг нее женщинами. Легкая вуаль почти не скрывала ее нахмуренного, заплаканного личика. Ей было четырнадцать лет – стройная, хрупкая девочка… Длинные темные косы уложены на затылке. Расшитое жемчугом бархатное платье особенно подчеркивало узость ее талии. В общем‑то Карлину нельзя было назвать красавицей – лицо худенькое, вытянутое. Вот разве что чудесные серые глаза… Если бы из них не текли слезы…
– Ну, хватит, хватит, – настойчиво уговаривала ее няня Изабет. – Перестань понапрасну лить слезы, чиа[5]. Посмотри, какое замечательное платье – тебе больше не придется надеть что‑нибудь подобное. Бард тоже удалец что надо – вальяжный, бравый… Подумать только, твой отец назначил его знаменосцем, и не просто так, а за проявленную в сражении в Снежной долине храбрость. А ты, дитя мое, рыдаешь, словно тебя выдают замуж за чужака. Бард – твой сводный брат, живущий здесь, в королевском дворце. Ему еще и десяти не было, когда его привезли сюда. Вспомни, детьми вы же все время играли вместе.
Ему еще и десяти не было, когда его привезли сюда. Вспомни, детьми вы же все время играли вместе. Мне казалось, ты любишь его.
– Конечно, люблю – как брата, – всхлипывая, вымолвила Карлина. – Но выходить за него замуж – увольте. Ни за него, ни за кого другого. Я вовсе не хочу этого…
– Но это же глупо, – заворчала пожилая женщина и подняла расшитую жемчугом пелерину, помогая воспитаннице надеть ее. Карлина механически подняла руки – двигалась словно кукла, однако не сопротивлялась. Знала, что это бесполезно.
– Никак не могу понять, чем тебя не устраивает Бард. Недурен собой, храбр – многие ли молодые люди, достигшие шестнадцати лет, могут похвалиться этим? – требовательно спросила Изабет. – Я не сомневаюсь, что в один прекрасный день его назначат главнокомандующим королевской армией. Или ты что‑то имеешь против него? Не в силах забыть, что он недестро?
– Какая жалость, – сухо перебила ее Карлина, – что он не может жениться на тебе, няня. Он тебе так нравится…
– Зачем я ему, старая, сморщенная, – вздохнула Изабет. – У такого отважного, благородного воина и невеста должна быть под стать, юная, прекрасная. Твой отец правильно решил… Одного только не могу понять, почему он назначил на сегодня помолвку, а не свадьбу? Вы и ложе разделили бы…
– Потому, – ответила Карлина, – что я упросила маму, чтобы она заступилась за меня перед отцом. Он согласился подождать со свадьбой, пока мне не исполнится пятнадцать лет. Свадьба состоится ровно через год – в день праздника Середины лета.
– Разве он столько выдержит? – всплеснула руками няня. – А ты сама? Эванда проклянет тебя, дитя, если ты, имея нареченным мужем такого молодца, как Бард, будешь ждать так долго… – Заметив, что девушка вздрогнула» женщина добавила уже мягче: – Ты так боишься выполнения супружеских обязанностей, девочка? От этого еще ни одна женщина не умерла; не сомневаюсь, тебе это понравится. В том‑то и дело, что тебе будет менее страшно, если в первый раз это случится у тебя с мужчиной, которого знаешь с детства.
Карлина отрицательно покачала головой.
– Не в этом дело, няня. Я же говорила тебе, что совсем не стремлюсь замуж. Моя мечта – уйти в монастырь и посвятить свою жизнь служению Аварре, а для этого я должна хранить целомудрие.
– Спаси тебя небеса! – Няня протестующе взмахнула рукой. – Твой отец никогда не согласится!..
– Знаю. Богиня – свидетельница: сколько я упрашивала его не выдавать меня замуж и позволить уйти в монастырь, однако он напомнил, что я – принцесса и у меня от рождения есть обязанности. Одна из них – выйти замуж. Для сильной власти необходимо укреплять родственные связи.