Великая Мать, сжалься надо мной, не допусти этой свадьбы, молю тебя…»
Карлина рассердилась на себя за вновь подступившие слезы и, поморгав, отогнала их. Ее мать, королева Ариэль, никогда не простит, если дочь опозорит их перед гостями.
В то же время в нижних этажах замка, в одной из тускло освещенных комнат, готовился к праздничной церемонии Бард Астурийский.
Одеваться ему помогали два друга: Белтран, сын Одрина, и Джереми Хастур, который, подобно Барду, воспитывался в замке Астуриас и являлся сыном повелителя Каркосы. Все трое были сводными братьями.
Бард даже в шестнадцать лет выглядел как настоящий богатырь – он был высок и крепко сложен. Широкоплечий, с мускулистыми руками, он с первого взгляда производил впечатление силача. Длинные светлые волосы были собраны сзади в косичку – традиционную прическу воина. В юном возрасте он уже умело владел мечом и был прекрасным наездником. Принц Белтран тоже высок, хотя и пониже Барда; субтильный, с нежным пушком на щеках и подбородке, тонкий в кости, он чем‑то напоминал взрослеющего жеребенка. Волосы у него тоже были светлые, однако более короткие и вились колечками.
Джереми Хастур был самым хрупким. Рыжеволосый, с длинным, узким лицом – кстати, подбородок тоже был длинноват и чуть выдавался вперед, – сероглазый и ловкий, он чем‑то напоминал молодого ястреба или хорька. Одет он был в однотонный темный камзол, указывавший, что он не воин, а студент. Манеры спокойные, скромные…
– Послушай, братец, – обратился он к Барду, – тебе придется сесть. Никто – ни Белтран, ни я – не сможем подвязать красный шнурок к твоей косичке, пока ты стоишь. А на церемонию без него являться нельзя.
– Конечно нет, – поддержал Джереми Белтран и силой заставил Барда опуститься в кресло. – Ну‑ка, Джереми, принимайся за дело, руки у тебя более проворные, чем мои. Помню, как прошлой осенью ты очень ловко зашил рану у стражника…
Бард, наклонивший голову для того, чтобы друзья привязали к маленькой косичке красный шнурок, свидетельствующий о том, что он уже участвовал в битве и отмечен за храбрость, засмеялся и сказал:
– Да уж… Я всегда считал, что ты, Джереми, слишком робок, поэтому, наверное, и не выходишь на поле боя. И ручки у тебя мягкие, как у Карлины… Однако когда я увидел, как ты обращаешься с раненым, то понял, что ты куда храбрее меня. Я бы никогда не смог этого сделать. Очень жаль, что никому не пришло в голову и тебя наградить красным шнурком.
Джереми тихо ответил:
– В таком случае нам пришлось бы награждать шнурком каждую женщину, родившую ребенка, или каждого посыльного, который незаметно проскользнет сквозь вражескую линию. Храбрость имеет много обличий. А без красного шнурка я вполне могу обойтись.
– Придет день, – заметил Белтран, – замечательный день, когда я буду править этой землей – да продлится царствование моего отца долгие, долгие годы! В ту пору, возможно, мы придумаем, как отмечать любой храбрый поступок. Пусть то будет дерзость гонца или мужество лекаря… Придумаем что‑нибудь новенькое, бросающееся в глаза. Как насчет этого, Бард? Ты же будешь моим главным помощником, если, конечно, мы доживем до той поры… – Принц неожиданно нахмурился, увидев, как помертвело лицо Джереми. – Что с тобой, парень? Тебе нехорошо?
Хастур отрицательно покачал огненно‑рыжей головой:
– Не знаю, просто вдруг бросило в дрожь. Знаешь, что простолюдины говорят в таких случаях? Мол, дикий зверь в это мгновение помочился на землю в том месте, где будет твоя могила.
Все примолкли. Джереми, ни слова не говоря, завязал шнурок, затем подал поднявшемуся Барду меч и кинжал, помог застегнуть пояс.
Наконец Бард подал голос:
– Я только солдат.
Все примолкли. Джереми, ни слова не говоря, завязал шнурок, затем подал поднявшемуся Барду меч и кинжал, помог застегнуть пояс.
Наконец Бард подал голос:
– Я только солдат. Что я знаю о других способах проявить храбрость? Ничего… – Он набросил на плечи парадный плащ, тоже ярко‑красного цвета, под стать шнурку. – Я бы сказал, что предстоящая церемония тоже требует определенного мужества, хотя дело‑то чепуховское, а вот поди ж ты! Все что‑то робею… Лучше уж с мечом в руке сойтись лицом к лицу с врагом…
– Что это за разговоры о врагах, сводный брат? Какие враги у тебя могут быть в замке моего отца! Ну скольких молодых людей твоего возраста отец отличил красным шнурком и тем более доверил нести королевское знамя во время сражения? Когда же ты, спасая жизнь королю, в битве в Снежной долине сразил дома Руйвена из Серраиса и его оруженосца…
Бард пожал плечами:
– Госпожа Ариэль не очень‑то жалует меня. Это по ее просьбе свадьбу заменили обручением. Она недовольна, что не ты заслужил награду после битвы.
Белтран усмехнулся.
– Мне кажется, так ведут себя все матери. – Он помолчал, потом отважился продолжить: – Ей мало, что я принц, что в конце концов мне достанется отцовский трон. Ко всему этому я еще должен быть прославленным воином. Или, может, – Белтран широко улыбнулся, решил, по‑видимому, обратить все в шутку, хотя в его словах – Бард отчетливо почувствовал это – прозвучала некоторая горечь, – она считает, что твои слава и отвага способны затмить в глазах отца мои достоинства…
– Послушай, Белтран, у тебя были те же учителя, что и у меня. Что мешает тебе получить награду за храбрость? И тебе со временем выпадет удача. На войне судьба переменчива, как и удача в сражениях. Мне так кажется…
– Нет, – грустно усмехнулся Белтран, – воином надо родиться, ратное дело не для меня. Вряд ли я когда‑нибудь отличусь на поле боя. Единственное, что остается, – это попытаться не уронить честь и сохранить шкуру в целости и сохранности, для чего я должен уметь разделаться с каждым, кто захочет попробовать ее на прочность.
Бард засмеялся и заметил:
– Поверь, Белтран, это как раз то, к чему стремлюсь и я.
Однако принц помрачнел и вздохнул:
– Что ни говори, Бард, но все же есть мужчины, которые рождаются воинами; есть такие, кто способен им стать, – я же не из тех и не из других.
Джереми вмешался, заговорил веселее – видимо, решил отвлечь друга от печальных мыслей:
– Тебе, Белтран, вовсе нет необходимости быть знаменитым воином, перед тобой другое поприще – в скором времени ты станешь правителем Астуриаса и тогда сможешь нанять солдат, какие тебе по нраву, – храбрых, ловких… Ну, каких захочешь… Лишь бы честно служили. Кому в таком случае будет интересно, как ты владеешь мечом? Всем будет важнее знать, как ты управляешься с наемниками и сколько их у тебя, сильны ли твои лерони… Придет день, и однажды ты возьмешь меня на службу в качестве ларанцу. Как считаешь, может такое случиться?
Джереми использовал древнее слово, означающее колдун, и Белтран, рассмеявшись, хлопнул друга по плечу.
– Замечательно! Значит, у меня уже есть свой чародей и витязь!.. Ну, тогда мы втроем, управляя Астуриасом, сокрушим всех наших врагов! Боюсь, что этот день – боги, будьте милостивы к нам – еще долго не наступит. Джереми, пошли своего пажа – пусть тот посмотрит, не прибыл ли дом Рафаэль, отец Барда?
Джереми махнул рукой, молоденький слуга со всех ног бросился к двери, но Бард остановил его.
– Не беспокой ребенка, – обратился он к Джереми. – Он не приехал и не приедет.