7
Посреди улицы, в сыромместе,кинувпрямовгрязьатласныйплащ,
разлегся запорожец с двумя пленницами-турчанками. Одну из нихонпосадил
за собой, положив большую бритую голову с оселедцем ейвколени,другая
сидела рядом на песке. Косы турчанок из рукказаквыпустили,зажмурив
глаза, дремал на припеке. Кривая черкесскаясаблявсеребрянойоправе,
кремневый ржавый пистолет лежали у его правой руки.
Закрыв глаза, опустивчерноволосыеголовынасмуглыеголыегруди,
пленницы, видимо, грустили без слез.
Боярин подошел к запорожцу. Дьякивсталипоодаль,ностариккивком
головы позвал младшего из них:
- Взбуди его!
Ефим зашел к запорожцу сбоку, слегка толкнул дремлющего носкомжелтого
сапога.
- Кой бис?! - крикнул запорожец. Загорелый кулак разжался, иузловатые
пальцы впились в рукоятку сабли.
Боярин громко сказал:
- Эй, козак, продаешь жонок? Угодно нам знать цену.
- Мой ясырь - двадцать талерей за голову.
Приоткрыв глаза, запорожец, отняв руку отсабли,полезеювкарман
красных шаровар, вытащил большую трубку, кисет и кресало.
- Разбойник! Пошто много ценишь?
Запорожец, не обращая внимания на слова боярина,набилтрубку,высек
огня, закурил и вновь решил задремать...
- Даю тебе двадцать пять рублев московскими. Талер - цена рубль!
- Сам не беззубой, да менгун [деньги] надо, а то на обеих бы женился...
даром марать посуду не хочу!
Боярин, выжидая, молчал.
Казак вскинул на него разбойничий взгляд, прибавил,шлепнуврукойпо
рваной штанине:
- Нам в путь-дорогу идти есть с чем, а ты, крамарь, - мертвец!
Боярин метнул глазаминаказакаизашипел,трясяголовой.Из-под
розовой бархатной мурмолки замотались по вискам седые косички:
- Один лишь дурак указует перстом меж ноги, умный в лицо зрит!"
- Поди к бису, крамарь!Дешевлеясырьнепродамтебезато,что
мертвец... Хочу, чтоб у жонок куча хлопцев была... Сам не имеешь глузда-
на титьки им глянь, на брюхо... э-эх! Падаль ты, тьфу!
- Мне их не доить, бери двадцать шесть талерей, - сыщу деньги...
Запорожец медленно, полусонно набил снова трубку, закурил.
Подошел высокий степенный турок или бухарец в белойчалме,впестром
длинном халате, что-то очень тихосказалпо-турецки-пленныеподняли
головы; у той, которая держала голову казака, смуглое лицо ожило румянцем,
другая туркуулыбнуласьглазами,боязливоибыстрокинуввзглядна
дремлющего казака, слегка поклонилась.
Человек в чалме нагнулся над запорожцем, сказал громко:
- Селэ малыкин! [Здравствуй!]
- Ого! - запорожец открыл глаза, ответил тем же приветствием: - Малыкин
селэ, кунак!
- Колько - два?
- Тебе, мухаммедан? За тридцать талерей - два!
- Дай ясырь - бери менгун.
Запорожец быстрее, чем можно было ожидать от грузного тела, сел, загреб
в охапку обеих пленниц, как маленьких девочек, встал с ними на ноги:
- Ясырь вот, дай менгун!
Человек в чалмебойкоотсчиталтридцатьсеребряныхмонет,передал
запорожцу.
Запорожец быстрее, чем можно было ожидать от грузного тела, сел, загреб
в охапку обеих пленниц, как маленьких девочек, встал с ними на ноги:
- Ясырь вот, дай менгун!
Человек в чалмебойкоотсчиталтридцатьсеребряныхмонет,передал
запорожцу. Пленницы стояли сзади него, казак взял туидругуюзаруки,
передал купившему, сперва из правой руки одну, потом из левой - другую.
Купивший нагнул перед казаком голову, приложил рукуксердцувзнак
приветствия продавцу ясыря и, повернувшись, пошел с турчанками в город.
- Эге! То некрамарь-купец...-проворчалзапорожец.Нагнулся,
накинул на плечо плащ, загреб в большую лапу оружие и шапку. Сонливостьс
него спала, он спешно пошел в ближайший шинок.
Младший дьяк не утерпел, громко сказал:
- Эх, боярин, да я бы у этого бражника обеих жонок купил за два кувшина
водки.
- Я тебе, холоп, заплавлю рот свинцом! - прошипел боярин.
Мимо москвичей юрко пробежалпочтиголыймальчишка,черноволосыйи
смуглый; потряхивая кувшином киноварной глины, кричал:
- Коза-а! Буза-а!
- Эй, соленый пуп! - подзывалимальчишкупроходившиеказаки.-Дай
бузу!
Видя, как жадно глотали казаки бузу, младший дьяк ворчал:
- Чубатые черти! Дуют - хоть бы что, а мне с подболтки этойохотадух
пустить, да старик - как волк.
Молодой дьяк боялся идти близко за гневным боярином,ждал,когдаего
позовут...
8
На площади, недалеко от часовни Николы, стоит деревянная церковьИвана
Воина с дубовым, из бревен, гнилым навесом над входом.Поднавесом,над
низкими створчатыми дверьми с железными кольцами, - темный образсвятого.
Иван Воин изображенвполуоборот,вмутно-желтыхлатах,опоясанузким
кушаком, на кушаке недлинный мечвтемныхножнах,подлатамикрасные
штаны, сапоги, похожие на чулки, желтые. Левая рука опущенаисогнутак
сердцу, в правой он держит тонкий крест, и вид у него, как будто к чему-то
прислушивается. В углу на клочках облаков какие-то лики...
Казаки входят и выходят из церкви, поворачиваются и на дверь крестятся.
Ставят свечи тем святым, которые по их понятиям лучше помогают в походах и
кому на войне дано слово поставить в старой церкви"светилку".Вцеркви
два попа, присланные Москвою; каждый из попов привез по образу,писанному
московскимицарскимииконниками.Казакиобходятпривезенныеобраза,
ворчат:
- Не нашего письма образы... Христы на воевод схожи - румяны и толсты.
Про попов шутят:
- Древние. Поп попа водит и по пути спрашивает: "Як тебе имя, Иване?" -
и до сих пор попы не ведают, кого кличут "Иване", а кого "Петр".
Читать попы не видят - службу ведут на память, вместо "аллилуйя"часто
произносят"аминь"...Казакиредковенчаютсявцеркви,больше
придерживаются старины: объявляют имя жениха и невесты на майдане,строят
для того помост, жених берет свидетелей за себя и за невесту.
Боярин с дьяками проталкивались на площадь к церкви.