..
- Ефросин, не чуешь, неладом помер у жонки муж! Патриарх прещаетчесть
за того, кто насильно скончал...
- Отче Панфилий, пошто мне патриарх, ежели утроба моя винопитияалчет?
Иду, жонка! Будем честь псалтырь.
- Ой, уж и не знаю я, как стану...
- Подвиньсь!
- Душа едет в царство небесное влипнуть.
Толпа жмется к крестам, бредет в снег.Ныряявухабах,проулком,в
сторону площади, лошадь тащит розвальни, в розвальнях скамья,похожаяна
сундук. На скамье преступник, ноги утопаютвсоломе,рукипросунутыв
колодки, лежащие на коленях, в посиневших руках зажата восковая свеча. Тут
же, рядом с преступником, на скамье, шапка черная, мохнатая,какворонье
гнездо. В шапку прохожиебросаютполушки.Головапреступникаопущена,
длинные волосы, свесившись через лоб, закрывают глаза и верх лица.
- Чудно, братья! Ветер дует, а свеча горит, не гаснет...
- Безвинной, должно, праведной!
Сзади розвальней шагают палач идвастрельца...Упалачанаплече
широкийтопорскороткойрукояткой,понагольномуполушубкупалач
подпоясан ременным кнутом.
Палач иногда говорит в толпу, не останавливаясь:
- На площеди дьяк прочтет!
- Робята, на площедь!
- Дьяк честь будет!
- Да тот он, что в соборе хвачен!
На площади помост обледенел открови,кругомегонакольяхголовы
казненных с безобразными лицами:безносые,безухие,занесенныеснегом.
Розвальни с преступником медленнопоползликпомосту.Казакнаискосок
побрел глубоким снегом через площадь. Навстречу ему, поедаякускихлеба,
жуя калачи,брелатолпаглядетьказнь.Встретилсяпоп,вышедшийиз
закоулка. В руке попа, в желтой, грязной рукавице замшевой,-серебряный
крест. За попом шли стрельцы с бердышами и заостренными еловыми кольями. В
холодеющем к вечеру, затихшем воздухе - без колокольного звона - отчетливо
слышна отрывистая речь дьяка, привычно читающего много раз читанное:
- "И ты,вор...подметнойлистспечатьми...противугосударяи
великого князя Алексия... успения богородицы... за обедней вКремле...с
казакомдонскимиатаманомпрелестьмиворовал...Тебяотвеликого
государя... указу... четвертовать, казнить смертью..."
Казак остановился, прислушиваяськобрывкамречидьяка.Пробилив
вышине часы, он не досчитал звона часов, а кто-то в толпе, густо идущей на
кружечный двор, хмельным басом кричал о часах:
- Сие есть ча-а-со-мерие! Самозво-онно и само-одвижно...
4
Кружечный двор обнесен высоким тыном, прясла тына от столбадостолба
скрепленыдлиннымижердями;верхняяжердьпряслащетинитсягвоздями
коваными. Недалеко от бревенчатых ворот распивочнаяизба,укрыльцаее
высокий шест, на шесте продет горшок без дна, выше горшка помело.
На крыльце над низкой створчатой дверью по белому выписано:
"Питий на домех не варити и блудных жонок при кабакех не имети".
На крыльце над низкой створчатой дверью по белому выписано:
"Питий на домех не варити и блудных жонок при кабакех не имети".
Казак шагнул в сени. В простых сенях, хотя на улице еще чутьвечереет,
в стенных светцах горит лучина, угли падают прямо напол.Полчерныйи
липкий, из сеней дверей нет, в перерубе дыра в избу, порог избы отесан. По
избе, обширной и черной, с черным лоснящимся потолком, - столы,устолов
длинные скамьи; слева от входа стойка, на стойке горит сальнаясвеча,за
стойкой шкаф, на нижней полкесундук,сбокунажелтомсундукекрупно
вырезано и раскрашено синим:
"Тот вор и пес, кто убытчитказнугосудареву,-питийнепьетна
кабаке, а варит на дому без меры".
Вслед за казаком пришли стрельцысплощади,селизастолрядомс
дьяконом. Пропойца дьякон, мотая черной гривойсгоря,чтоненачто
больше пить, басит похоронно:
Сколочу тебе гробок
Из палатенных досок,
Старая старуха,
Отрежь полотенца
Накрыть младенца!
- Закинь, дьякон!
- Кину, ежели пенным попоштвуете, государевы люди!
- Бердышом в зубы!
- А значит, доля моя петь! - И, зарываягрязные,узловатыепальцыв
волосы, дьякон бубнит:
Тень, тень, потетень.
То у Спаса звонят,
Да у старого Егорья
Часы говорят.
Эх, бей в доску,
Поминай Москву!
Как в Москве-то вино
По три денежки ведро.
- Лжешь, отче дьякон! Плакать пошто, ежели вино на Москве столь дешево?
Стрельцы расплатились, ушли. Дьякон тоже нехотя уплелся. Казакселза
один из длинных столов, потребовалмеду.Кабацкийярыга-служкаоглядел
внимательно казака. Казак спросил:
- Ты во мне родню, что ль, признал?
- Много есть такой родни. Лик твой зреть надо... Неравно лихоучинишь,
так ведать не худо...
- Ишь ты, кабатчики, кобели, еще псов завели! Оботри кувшин!
Ярыга обтер горло железного кувшина фартуком из дерюги, со дна железной
кружки выплеснул опитки напол.Деньги,полученныезапитье,передал
целовальнику.Вскинувнаширокой,корявойладонимедяки,мордастый
целовальник сунул деньги в ящик снадписью.Поднялневерящиеглазана
человека, подошедшего к стойке. Человек тягуче сказал:
- Чти-ко, Артем!
- Што те надо? С добром не идешь...
Человек вгороховойчуйкесосбораминазаду,спостнымлицом,
редкобородый, седой, положил на стойкубумагу.Целовальникпридвинулк
бумаге свечу, разгладил лист, водятолстымпальцемпострокам,шевеля
губами, читал медленно. Человек сунул на стойку дважестяныхкувшина,-
заговорил:
- Копотно чтешь!.. Довелось-таки принятьтрудов,настоялже:потому
государево заорленное ведро вина, по ценовной грамоте,стоитшестнадцать
алтын четыре деньги.