.. Ведь рабу Ефросинию, мою мать,претерпевшуюотлихабояр,
черви с костьми пожрали... Так как же поверить тому, что ушло за тыщи лет?
Может, и был распят, а может, и то - книга духовная единыйлишьобманный
сказ! Библия, Новой завет... чел я много. И что есть Библия? Даестьона
древляямудростьюдейска,длярадинарода,верукоегонашиотцы
православия гонят, ведут веру потойжетропеилжесловят:"Вераих
проклята - жидовина ересь! Мы же от византинцов верой пошли". А византийцы
- елины, но древни елины стуканам молились, едино что и ромейски цесари...
Кому же из духовых прелестников веру дать? Юдейска вера - богатеев, потому
они верят в приход Мессии, царя, кой придет с неба, и тогда все царимира
ему поклонятся и все народы зачнут работать на юдеев... Бедный, кто познал
скудность многу, не мыслит другого человека сделать себе слугой.Товера
знатных. Нашижепатриархи,епископы,признавИсусацаремибогом,
глаголят: придет кончина мира, а с ней придет с неба Исус Христос,имир
преобразится, - похощет жить милостивой, незлобивой жизнью... Да как же он
зачнет быть незлобив? Человек есть существо,палимоестрастьми,жгущими
плоть, и желаниями жизни - осязанием телес,трав,обоняниемяств,-и
только сие радостно на земли! Незлобивостьправеднаяненадобначеловеку
живому... Ждут Мессию и Христа, с неба сшедших, ачтоестьнебо?Земля
наша, яко шар, плавает в небе, как в голубом окияне-море без конца краю, -
яко струг по воде... И наши отцы - патриархи, попы - сказывают: "Вот царь,
то есть бог земной, ему поклоняйтесь, помня о царе небесном, егобойтесь,
- он волен в головах и животах ваших!" Царь жемудр,хотяибражники
беззаконник, царь избирает помощников себе тожеправедных-стольников,
крайчих, бояр, князей, а те едут на воеводства кормиться, ибо онипосланы
царем... И вот куда ведет древлее сказание, и вот пошто,гостюшко,цари,
бояры, купчины целятся за то, кто усомнится и скажет противу веры...
- Эх, дедо! Хватит моей силы, да ежели народ пойдет за мной, приду я на
Москву и кончу царя с патриархом!
Гость взмахнул широкой ладонью.
- Ту-у... стой-ко! Чтоб нас хто... идут!
Вошла Ириньица.
- Ой, дедко, сидит да бога ругает, да по книгам сказывает, анетчтоб
скатерть обменить на новую! Свечи тоже, неужели стакимгостемпировать
зачнем при лампадках?
Ириньица снова металась по горенке, переменяя скатерть, ставя и зажигая
свечи.
- Ништо! Гость, поди, с бою, - справу великую ему и не надо.Скатерть,
коли пить будем ладом, зальем медами.
- Пущай зальем! Пущай сожгем! А люблю, чтоб было укладко! Он ты,сокол
мой! Ну, так бы всего кинулась да искусала на радостях... Даподойдиты,
сокол, к зыбке, хоть глянь на сынка-то! Ой, и умной он, а буйнойчасом...
Иножды, случится, молчит и думает, как большой кто...
- Жонка, боюсь любить родное. Идуявдалекийпуть,намоемпути
немало, чую я, бед лежит...Полюбишь-глянь,ивырвали,какволки,
зглонули любимое, и душа оттого долго в крови...
- Ну, сажайся! Брось кафтан-от.
..Полюбишь-глянь,ивырвали,какволки,
зглонули любимое, и душа оттого долго в крови...
- Ну, сажайся! Брось кафтан-от.
Разин скинул кафтан. Вбелойрасшитойрубахеселзастол.Старик
придвинулся к столу:
- Эх, и мне! Люблю котлы мяса да пряженину всякую сводкойценной,и
много, знаю я, будет плести за сим столом язык мой...
-Недамтебе,старый,многолгать!Надоскучилооднойголовой
постельные думы думать.
- Ириньица, пьем за тебя с дедом, а за деда пью особо, - убог он телом,
да велик ум в ем...
- Пьем,голубь!Какхошь,апослекажиннойчаши,поколотившись,
пококавшись кубками, целуй.
Пили, ели, целовались. Старик, чтоб не глядеть на них, сидел боком.
- Жги плоть, разжигай огнем!
Он положил на тощие руки седую голову, закрыл глаза и пел:
Нашей матушке неможется,
На Москву ехать не хочется.
Вишь, семи дворам начальница была:
Самовольной распорядчицей слыла!
- Дедко, пасись, - матерно не играй!
- Не играю, Ириньица... Жги плоть огнем и не верь,гостюшко,словесам
прелестников царских."Негладхлебапогубляетчеловека,гладвелий
человеку - бога не моля жити", - сказывают они.
- Горбун столетний, чем твои разны слова, лучше играй песни!
- Оно можно. А не боишься матюков?
- Краше бранись, чем много о боге сказывать. Степанушко, целуй вгубы,
в титьки, всю-всю целуй, голубь...
Старик запел:
Пироги вдова Фетинья пекла,
Да коровушка в избу зашла,
Из квашни муку выпархивала,
Ой, остачу вылизывала!
Старик вскочил и пошел плясать.
Не хватило Фетинье муки,
Поймали Фетинью в клети.
Ой, кидали на тесовую кровать
Да почали Фетинью валять,
С боку на бок поворачивати,
Кулаками поколачивати!
Юродивый потянулся к чаше с медом и сел.
- А будешь ты, гостюшко, большим отаманом - чую я, - тогда не менелжи
излобывоеводинойбойсялжипатриаршей.Будетталожьтакова-
всенародная тебе анафема!
- Слов не боюсь, старик!
- Аль не ведаешь? Страшное слово, страшнеебоясмертного...Худоот
слова того зришь ли? Я же его зрю. Народ веритпопам...Вставзатебя,
руки его опустят топор противу бояр, когдагрянетвмосковскихсоборах
страшное ему слово да гул от него, яко многи круги от каменя, мотнутогов
воду, пойдет повсейРусии...Попыподхватятмосковскийгул,-ой,
гостюшко, чутко ухо народа к вековой сказке!..
- Перестань ты, ворон горбатой! Кинь его, Степа... Дрема долит меня,и
не хочу я без тебя, - уложи на постелю да сам ляжь со мной...
- Не висни, Ириньица!
- Не сердчай, голубь... Я одна, а ты приди!
- Некуда мимо тебя - приду! Сегодня я твой...
- Приди, сокол... голубь-голубой.