..
- Ой, дьявол!
- И нынче, кто его поноровки не купит - на раз смерть!
- Ой, ты?!
- Ей-бо! Дьяк удары чтет - рот отворит за словом, а онр-р-а-аз!-и
битой закатился - язык висит.
- Ой, пес!
- Жонок - так тех с пол-удара. Ну, те знают, шепчут: "Потом-деубани
свидимся!" И ништо - мазнет гладко, кровь прыснет, а мясо цело...
Разин еще долго слышал выкрики:
- О!
- Н-ну?
- Вот дьявол!
На одном из перекрестков по колени в снегу стоялинищиебогаделенские
божедомы-старики,женщинывзаплатанныхкафтанах,вдушегреях
истрепанных, с чужого плеча. Они пели:
"От нашествия поганых чуждыхязыцей-помилуй!Отполонапогаными
мудрых и сильных князей, бояр, воевод, купцов помилуй, господи!"
В синей однорядке,вмеховойшапкепышнобородыйкупецврасшитых
узорами валенках стоял передвоспевающими,хваталиршаными[замшевыми]
рукавицами из корзины умальчишки-подросткахлебы,раздавалнищим.Те
кланялись, касаясь головами снега, тянули монотонно снова то же:
"Благоденствия великому государю, великому благоверномукнязюАлексию
Михайловичу...воеводам,боярам,жилецкимлюдям-пошли,всеблагий
господи-и!.."
Разин, спускаясь по ступеням, вырубленным на снежномкосогоре,думал:
"Дожду ли когда, что тех, за кого молят, зачнут клясти?"
- Козак, удал молодец! Выручи, радибога,-бьют!-кричалРазину
человек, видом посадский, в короткомкафтанишке,сраспахнутымворотом
грязной ситцевойрубахи.Нажилистойшеепосадскогоболталсямедный
крестик, на ногах без портянок - опорки, лицо в крови.
- Кто бьет?
- Да не одного меня, удал человек, всех наспосацкихобижаютбоярски
холопи - с торга от возов отбили!
Разин спустился на лед, глянул вдальреки:умясныхрядовстояли
осниманные, с обрубленными до колен ногами коровьи туши. У ларейрыбников
хвостами вверх на тупых мордах, как точенные к боярскимкрыльцамстолбы,
прислонены крупные сомы. В снежном тумане двигалась окололарейтолпа-
пестрее была эта толпа там, где продавали шелк и ситец.Русломрекишел
несмолкаемый гул.
- Не лжешь ли? Кто бьет? - И увидал Разин отступающую отрыбныхрядов
толпу худо одетых людей. На них, желтея полушубками,напираладругая,в
сапогах, в ушастых валеных шапках. Толпа в полушубках вооружена кольями.
- Лупи гольцов, робята-а! - От движенья людейвполушубкахболтались
наушники.
Разин, сбросив шубу, завернул рукава кафтана:
- Гей, голутьба! Стой...
Толпа отступающих остановилась.
- У нас ватаман! Стой...
Люди с кольями в руках загалдели:
- То не бой! Убойство!
- У козака сабля!
- Вишь, пистоль, робяты!
- Не мочно козаку биться!
- А с кольем мочно?
- Киньте палочье - кину саблю!
- Ежели в кулаки отобьете, впадайте возами!
- А ну давай, гольцы!
Покидали колье на лед.
..
Толпа отступающих остановилась.
- У нас ватаман! Стой...
Люди с кольями в руках загалдели:
- То не бой! Убойство!
- У козака сабля!
- Вишь, пистоль, робяты!
- Не мочно козаку биться!
- А с кольем мочно?
- Киньте палочье - кину саблю!
- Ежели в кулаки отобьете, впадайте возами!
- А ну давай, гольцы!
Покидали колье на лед.
- Эй, козак, мы колье кинули!
- Добро! - Разин шагнул к лежавшей шубе,отстегнулременьссаблей,
кинул пистолет на овчину. Толпа подчинилась ему, он выстроил ее,всталв
голове толпы и крикнул:
- Ну, зачинай!
Две толпы плотно сошлись. Разин бил кулаками в грудь, и каждый, ктоне
увертывался от удара, отлетал и падал. Там, где шел он, лежали люди.
- Ага, дьявола! Воза наши, и, по уговору, полушубки тоже...
- Сговор не ладной, пошто лишнего бойца приняли?! - кричали полушубки.
- В гузне свербит?!
Разин прошел толпу в полушубках; кто лежал, кто бежал прочь,новрагу
между собой перемигивались. Разин, смекнув сговор, повернул в сторону шубы
с оружием, а когда онповернул,сбивсногвстречного,чтозаслонял
дорогу, раздался свист в кулак,ивтожевремянадголовоюказака
взвилась петля, захлестнула шею:
- Эге, дья-а...
Шагах в десяти в стороне из-под татарской шапки белели оскаленные зубы.
Руки в кожаных рукавицах быстро мотали ременную бечеву.Непомняхорошо
себя, но и не боясь, с удушьем в груди,Разинкинулсянаблескзубов,
большими руками вцепилсявжилистуюшеюврага,толчкомгрудисвалил
навзничь.
ТатарскоелицоподгрудьюРазинапобагровело,раскосыеглаза
выпучились:
- Шайтан... шайтан...
Хотя петля худо давала дышать, Разин двинул плечами - хрустнуликости,
он завернул врагу шею с головой за спину.
- Тяпоголов [головотяп - от "тяпнутьпоголове",разбойник],гляди,
Юмашку кончил!
Скользнули по льду сапоги. Разин не успел защититься от хлесткого удара
кистеня - удар потряс все его уело.
Река с ларями,спестройтолпой,рыжейстенойКремля,спятнами
золоченых кокошников на церквах закружилась ипозеленела,толькогде-то
далеко прыгали огоньки не то крестов на солнце, не то зажженных свечей.В
ушах длительно зашумело...
10
В верхние окна пытошной башни веет сухим снегом. Огонь факелов мотается
- по мутной белой стене прерывисто мечется тень человека,вздернутогона
дыбу. Рубаха сорвана с плеч, серый кафтанлежитпередстоломнаполу.
Поднятый на дыбу скрипит зубами, изредка стонет. Палач толькочтопродел
меж связанных ремнем ног бревно, давит на бревноколеном,глядитвверх,
чтоб хрустнувшие, вышедшие из предплечьярукипытаемогонеоторвались.
Колокольный звон закинуло в башню ветром.
Киврин за столом, крестясь, сказал:
- Всеношна отошла; должно, по ком церковномпанафидупоют?Звонецу
Ивана нынче худой, ишь, жидко брякает!
У дверей на скамьях, как всегда, два дьяка:одинвсинем,другойв
красном кафтане.