Палач шагнул к огню, поднял железную дверь, столкнул головни под пол.
Дьяк кинулся к столу, когда боярин сел, уперся дрожащими руками встол
и, дико вращая глазами, закричал со слезами в голосе:
- Боярин, знай! Ежелижонкуещетронешь-решусь!Воттебемать
пресвятая... - Дьяк закрестился.
- Да ты с разумом, парень, склался? Ты закону не знаешь? Онаворовская
потаскуха - видал? Ворустановщицейбыла,астановщиковпытаютхудче
воров. Спустим ее - самих нас на дыбу надо!
- Пускай - кто она есть! Сделаю над собой, как сказываю...
- Ой, добра не видишь! Учил, усыновил тебя, вгосударевыдьякиведу.
Един я - умру, богатство тебе...
- Не тронь жонку! Или не надо мне ни чести, ни богачеств...
Киврин сказал палачу:
- Ну, Кирюха, не судьба... не владеть тебе бабиным сарафаном.Подьво
Фролову - жди, позову! Ладил в могильщики, а, гляди, угожу в посаженые...
Палач ушел.
- Ефимко, уж коли она тебе столь жалостна, поди скоро в моюложницу-
на столе лист, Сенька-дьяк ночью писал. Подери тот лист, кинь! Ладил я, ее
отпотчевавши, Ивашке Квашнину сдать да сыск у ей учинить - не буду... Купи
на груди кизылбашски чашечки на цепочках и любись... Оботри ей волосьяда
закрой голову. Ну, пущай... так... Стрельцы, оденется - уведитежонкуза
Москву-реку, там сама доберется.
14
Серебристаябородакольцами.Поголубомукафтанурассыпаныбелые
волосы,концыих,извиваясь,поблескивают,гордыеглазанеторопливо
переходят со страницы на страницу немецкой тетради с кунштами, медленно на
перевернутых больших листах мелькают раскрашенные зверииптицы:барсы,
слоны, попугаи и павлины.
С поклоном вошелвсветлицустройныйсветловолосыйслугавбелом
парчовом в обтяжку кафтане, еще раз поклонился иположилпередбоярином
записку;мягко,быстропятясь,отодвинулся.Бояринподнялглаза,
оглянулся.
- Имянины празднуешь, холоп?
- Нет, боярин.
- Тогда пошто ты, как кочет, украшен?
Слуга оглянул себя:
- Дворецкий велит рядиться, боярин.
- Кликни дворецкого - иди!
Слуга на вздрагивающих ногах беззвучно удалился. Боярин, взявзаписку,
читал:
"А зеркалу, боярин и господин Борис Иванович, в ободесеребряномцена
двадцать рублев, лагалищу к ему на червчатомбархатегладкомценапять
рублен. К ободу вверху и книзу два лала правлены, добре красныхировных
цветом, по сто пятьдесят рублев лал. Те лалы правлены по хотению твоему, а
устроены лалы в репьях серебряных. Зеркало женегораздочисто,стекло
коситмало,давеницейскогопривозунынченадтитьнеможно,а
новугородской худ..."
Вошел дворецкий, сгибая старую спину углом, поклонился.
- Пошто, Севастьян, велишь рядиться молодым робятамвпарчу?Прикажи
всем им сменить обряд на простой нанковый...
- Слышу, боярин.
- Тебе рядиться надо - ты стар, платье будет красить тело, им женек
месту - волосы светлы, вьются; лицо, глаза огневые, тело дородно.
- Тебе рядиться надо - ты стар, платье будет красить тело, им женек
месту - волосы светлы, вьются; лицо, глаза огневые, тело дородно...
- Сполню, боярин, по слову.
- А еще вот! - Боярин мягкимкулакомслегкастукнулпозаписке.-
Кузнец серебряной, вишь, реестр послал, у немчина учен, а гадит. Здесьли
он, тот кузнец?
- Тут, боярин, в людской ждет.
- Иди и шли сюда.
Дворецкий ушел, а боярин, разглядывая картины, думал:
"Ладно немчины красят зверя, птицу, авотпарсуны[портреты]делать
итальянцы боле сподручны, и знатные есть мастеры..."
Робко вошел серебряник в высоких сапогах, в длиннополом черномкафтане
тонкого сукна, длиннобородый, степенный, с затаенным испугом в глазах,по
масленым, в скобу, волосам ремешок.
Покаонмолился,бояринмолчал.Помолившись,прижалсякдвери,
поклонился.
Продолжая рассматривать рисунки, боярин спросил:
- Кто писал реестру, холоп?
- Сынок, боярин, мой сынок, у пономаря обучен Николо-Песковской церквы.
- Рама к стклу тобой самим лажена?
- Самим мной, боярин!
- Добрая работа! А зеркало пошто ставил такое?
- Ведаю, боярин, - косит сткло, да ноги избил, искал, инетладных...
Ужотко веницейцы аль немчины...
Боярин поднял голову, глаза смутили мастера, он снова поклонился.
- Бери свое дело в обрат! Сам ведаешь, пошто - рожу воротит...Мнеже
его в дар дарить. Или, ты думаешь, твоей работой я зачну смеяться над тем,
кому дарю... В ем не лицо - морда,какузаморскойкарлы,дурки,что
шутные потехи потешает. Оставь оноестклосебе,басисьпопраздникам,
когда во хмелю будешь, иди!
Серебряник еще раз поклонился, попятился и задом открылдверь.Боярин
прибавил:
- Малого, что реестру писал, пришли ко мне: учить надо-будеттолк,
подрастет - в подьячие устрою...
- Много благодарю, боярин!
- А в сткло глядись сам - сыщешь ладное, вправь и подай мне...
Вошел дворецкий.
- Боярин, в возке к тебе жалует на двор начальник Разбойного приказу.
- Пришли и проводи сюда! Волк на двор - собак в подворотню.
Боярин отодвинул тетрадь, прислушался к шагам, повернулся набархатной
скамье лицом к двери. Гость, стуча посохом,вошел,поблескиваялысиной,
долго молился в угол иконостасу; помолясь, поклонился.
- Челом бью! Поздорову ли живет думной государев боярин Борис Иванович?
- Спасибо! Честь и место, боярин, за столом.
Киврин сел, оглядывая стены,расписнойпотолокиковрынашироких
лавках, проговорил вкрадчиво:
- Добра, богачества несметно у хозяина,ачести-почестиотвеликого
государя ему и неведомо сколь!
- Дворецкий, принеси-ка угостить гостя; чай, утомился, немолод есть.
- Живу, хожу - наше дело, боярин,трудиться,нежалобиться.Всемы
холопи великого государя, а что уставать зачал, то не дела мают - годы...
- Так, боярин, так...
Дворецкий внес на золоченом большом подносе братину свином,чаркии
закуску.