.." Чаще всего Поланприходилав
дни траура.
Не успела она дойти до середины лестницы, как уже поднеслаплаточекк
глазам.Соскорбнымвидомогляделаприсутствующих,затемподошлак
постели, опустилась наколенииприняласьмолиться,беззвучношевеля
губами; поднявшись с колен, она заключила в объятия Изабеллу, назвавшую ее
"милой Полан"; затем с непостижимой быстротой осушила слезыинемедленно
приступила к привычной ей роли жука-могильщика.
Она не могла себе простить, что опоздала. Обряжать покойниковбылоее
излюбленным делом. И Полан тут же поспешиланаверстатьупущенное,благо
предстояло еще облачить усопшего в парадный костюм. Понизив голос,онас
гордостью объявила:
- Я умею брить умерших.
Непрерывно заверяя, что она готова взятьнасебявсехлопоты,дабы
родные могли без помехи предаваться скорби, онатутжеувлеклабратьев
поэта в угол и начала с ними шушукаться. Старый Урбен и генерал напряженно
слушали, морщились и время от времениутвердительнокивалиголовой.По
словам госпожи Полан, необходимо было облачить покойного в парадный мундир
академика и выставить гроб для прощаниявбольшойгостиной.Утромона
отправится в мэрию и сделает объявлениеосмерти.Ведьнеграфиняже
станет всем этим заниматься и не бедняжка Изабелла. Она, Полан,самаобо
всем договорится и с похоронным бюро. У нее есть свои люди у Борниоля. Она
пригласит кого-нибудь из представителей фирмы иподробнообсудитсним
порядок предстоящей церемонии,азатемпредставитегонаутверждение
братьям умершего. Дали знать Жаклине? Она, кажется,вНеаполевместес
мужем? Прекрасно, прекрасно. Что касается лиц, которых надлежитизвестить
о дне погребения, то она, Полан, сохранила список, составленныйвовремя
предыдущих похорон, это поможет никого не забыть; кстати,унееестьи
адреса всех родственников. Она ни на минуту не сомкнет глаз, договорится с
монахиней о ночном бдении возле тела усопшего; нанее,Полан,можново
всем положиться, она сделает все, что нужно.
Симон Лашом возвращался домой пешком через мост Альма ипонабережным
Сены. Температура упала на несколько градусов. Молодой человек слышал, как
гулко отдаются его шагивморозномвоздухе.Ноонпочтинезамечал
холодного ветра, от которого щипало лицо.Заеговысокимлбомроились
возвышенные мысли.
Он присутствовал при кончинеЖанадеЛаМоннери,возлеумирающего
лежала его, Симона, готовая диссертация. Знаменитый поэтобратилкнему
свой последний взгляд, сжал его руку в миг расставанья сжизнью.Великие
люди подают друг другу руку перед лицом вечности. Тобылознаменательное
событие -знаменательноесвоейпредопределенностью.Гениальностьрода
человеческого - величина постоянная, подобно тому как постоянно количество
редких газов в земной атмосфере;Симонбылуверен,чтоонсоставляет
частицу этой постоянной величины,принадлежиткчислутех,ктоведет
прочих смертных по дорогам мечты и деяния.
Этот день был для него решающим, переломным днем;какбудтовнезапно
захлопнулась дверь, замкнув навсегда горестный период жизни, и впереди его
ожидало чудесное будущее,полноепокаещенеясных,но,несомненно,
значительных событий. Судьба ударила в гонг.
"У меня недостанетвременизакончить..."Увсехнедостаетвремени
закончить свой труд, но его продолжают другие,приходяттебенасмену,
двигают дальше общее дело.
Симон с грустью подумал, чтодомнаулицеЛюбекабольшенебудет
радушным приютом, местом, где его всегда ожидал ласковый прием и дружеское
покровительство,-отнынеэтотдомпревратитсядлянеговместо
воспоминаний и паломничества. Нет! Прежде всего в обительтруда!Великий
поэт доверил ему заботу о своих рукописях. Отныне это будетпервымделом
Симона: он должен с благоговениемотобратьсамоеценноеиподготовить
посмертное издание, сохранить все сколько-нибудь важные мыслипоэта.Ему
вспомнились слова Жана де Ла Моннери об утраченных мыслях. Он приведетих
в предисловии. Ибо он напишетэтопредисловие.ИСимонтутженачал
сочинять его...
ПроходямимотемногофасадазданияАкадемии,возвышавшегосяна
небольшой полукруглой площади, он подумал: "Когда-нибудь и я буду заседать
в этом здании".
Ему не терпелось поскорее добраться домой, чтобы записать всесобытия,
все подробности, все мысли, относящиеся к этому дню, пока они еще свежив
памяти... Но когда он дошелдоЛатинскогокварталаинаулицеЛомон
поднялся на четвертый этаж дома в свою тесную двухкомнатную квартирку,то
внезапно ощутил усталость. Его приход разбудил жену;бесцветноелицоее
было некрасиво, глаза опухли от сна, влажные пряди волос прилипликшее.
Плаксивым голосом она пожаловалась, что долго ждала, но затемеесморила
усталость.
В нескольких словах он сообщил ей о том, что случилось.
- Ах, расскажи подробнее! - попросила она.
- Завтра, завтра, а теперь спи.
Он знал, что если заговорит,тоясный,отчетливыйходегомыслей,
которые он спешил занести на бумагу, будет нарушен. Симон сел за стол,но
за его спиною все времяохалаиворочаласьвпостелижена,вплохо
проветренной комнате было душно, и к тому же он так устал - словом,Симон
не мог написать ни строчки. Ему захотелось есть. Онвстал,принессухой
бисквит, пахнувший мылом, надкусил его и снова присел к столу. С минуту он
молча глядел на бумагу, тщетностараясьпридуматьпервуюфразу.Слова
сопротивлялись, ускользали.Аведьтолькочтовсебылотакясно...
"Заметки, простые заметки", - думал он, но иэтонепомогало,делоне
двигалось...
Жена громко напомнила ему, что пора спать.
- Уехала твоя мамаша? - спросила она сонным голосом.
- Да, да, вполне благополучно.
Наконец он решил: "Завтра воскресенье, с утра у менябудетдостаточно
времени".