Но когда сидишь на мели, привередничать не приходится. К тому же
в этом случае есть одно преимущество:Люлюникогданезабираетсявыше
колен... ну разве только изредка.
Рыжеволосая девушка бросила на подругу недоверчивый взгляд,ейтрудно
было поверить, что накрахмаленная манжетка, скользившаяпоеебедру,и
жаркое дыхание у ее лица - всего лишь притворство.
- Сколько ему лет? - спросила она.
- Шестьдесят или около того, но, самапонимаешь,говоритьнадо,что
пятьдесят.
- Вот уж не подумала бы! - вырвалось у Сильвены. - Ничемнеутруждать
себя и так постареть! А я-то воображала...
- Замолчи!
Моблан приближался к столу; он приободрился, повеселел,глазаунего
были не такие мутные, как прежде.
- Значит, решено, - сказал он, усаживаясь. - Яустроювашусудьбу...
Сильвена Дюаль. Я создам вам имя, крошка Дюаль. Выталантливы,иовас
заговорят. Дайте-ка мне вашадрес.Язаедунавеститьваскак-нибудь,
утром... на правах друга.
Анни многозначительно посмотрела на Сильвену: все шло хорошо.
- Но только на правах друга, - промолвиладевушкаи,входявроль,
погрозила Люсьену пальцем.
- Нуконечно,направахстарогодруга.Черкнитевашадресок,-
настойчиво повторил он, протягивая визитную карточку.
Пока Сильвена, склонившись над столиком, писала, он с улыбкой глядел на
нее.
- Да, я создам вам имя, - повторил он.
Затем засунул два пальца в жилетный карман иизвлекоттудамаленький
пакетик из папиросной бумаги.
- Что это? - удивилась Сильвена.
Ей неудержимо хотелось рассмеяться.
Моблан развернул бумагу и положил ее на скатерть. Нежнозамерцалидве
великолепные жемчужины.
- Ведь я игрок, - пояснил он. - И ставки в моей игре все времяразные:
вчера - лошади, сегодня - хлопок, завтра - драгоценные камниижемчуг...
Ставлю я и на красоток.
Взяв кончиками длинных пальцев однуизжемчужин,онотвелотщеки
Сильвены рыжие кудряшки и приложилжемчужинукмочкемаленькогоушка,
потом сказал:
- Вы не находите, что она вам к лицу? Посмотритесь в зеркало.Нукак?
Что скажете?
Кровь прилила к щекам Сильвены Дюаль. Лицо ее запылало. Онабольшене
чувствовала мучений голода. Глаза расширились,носнаморщился.Забыво
своей роли, она пролепетала:
- Нет, нет, господин Моблан, не нужно, вы с ума сошли! С какой стати?..
Я никогда не посмею...
Он смерил ее взглядом и спокойно произнес:
- Отлично. Раз не хотите, тем хуже для вас. Я думал, вы любитежемчуг.
Выходит, я ошибся. Человек, счет!
Ей так хотелось поправить дело, крикнуть, что, конечно же, онамечтает
о таких жемчужинах. Ах, какие чудесные жемчужины! Она не знала,чтонадо
было сразу согласиться, она вовсе не хотела его рассердить... Но былоуже
поздно.Мобланаккуратносвернулбумажныйпакетикивновьопустил
жемчужины в жилетный карман,глядянаСильвенусжестокойнасмешкой,
наслаждаясь огорчением, которое без трудаможнобылопрочестьнаюном
веснушчатом личике.
- Как она еще молода! - сказал он Анни,котораяструдомсдерживала
ярость.
Мобланподписалсчетзолотымкарандашикомишвырнулнесколько
стофранковых кредиток обступившим его лакеям.
- Я навещу вас на этих днях, деточка, будьтеблагоразумны,-обронил
он, поднимаясь.
И удалился с величественной улыбкой надрябломлице.Подобострастные
официанты провожали его до самых дверей, со всех сторон слышалось: "Доброй
ночи, господин Люлю, доброй ночи, господин Люсьен, добройночи,господин
Моблан".
- Ты думаешь, он ивправдуобиделся?-спросилаСильвенаДюальу
подруги.
- Вовсе нет, - ответила Анни. - Но ты, скажу прямо, набитая дура.Надо
было сразу же согласиться.
- Откуда мне знать? Я думала, что полагается из вежливостиотказаться,
что он будет настаивать. А потом жемчужины-то какие!Тызаметила,какие
огромные? Я просто растерялась, понять не могла, какэтоемувзбрелов
голову.
На глазах у нее выступили слезы.
- Ну, плакать из-за этого не стоит, -сказалаАнни.-Яведьтебе
говорила, он очень богат.Признаться,яисаманеожидала,чтоему
вздумается при первом же знакомстве дарить тебе жемчуга.Значит,тыему
понравилась. Досадно только, если он решит, что тыизразряданедорогих
любовниц. Смотри же, вперед маху не давай!
Скрипач подал знак Анни.
- Ах, мне снова надо петь! - с досадойсказалаона.-Атыступай
домой. И веди себя осторожно! Никого не принимай поутрам.Старикимало
спят и встают спозаранку.
Она проводила подружку, продолжая напутствовать ее:
- Понимаешь, как дело доходит до денег,оннастоящийсадист:любит,
когда их просят у него, унижаютсяичтобычеловекприэтомиспытывал
мучительную неловкость... Если ты разбогатеешь, а я окончательновпадув
нищету, смотри не забудь обо мне.
Внезапно, уже в дверях, Анни судорожно стиснула плечиСильвены,ита
почувствовала на своем лице ее горячее и пряное дыхание...
- Знаешь, опротивели мне мужчины, - проговорила Анни низкимихриплым
голосом. И она с такой силой прижаласьсвоимнакрашеннымртомкгубам
рыжеволосой девушки, что та пошатнулась.
Словно сквозь туман, до Сильвены донесся из глубины зала певучий голос:
- Венгерский вальс, специально для вас!
Через окно в комнату неожиданно заглянул луч восходящего солнца.
- Джон-Ноэль! Мэри-Анж! Can't you keep quiet![Неужеливынеможете
лежать спокойно! (англ.)] - воскликнула мисс Мэйбл.
Она металась между двумя кроватями, поправляла подушки, стараясьвновь
укрыть детей и непрерывно повторяла:
- Aren't you ashamed of yourselves... on a daylikethis,too[Хоть
постыдились бы... в такой день, как сегодня... (англ.)].
Но Мари-Анж и Жан-Ноэль минуту назад обнаружили,что,когдашевелишь
пальцами ног, на стене появляются забавные тени.