Я отвезу вас в театр, апотомуедуи
возвращусь ко второму акту.
- Не беспокойтесь, мой друг, не беспокойтесь, - ответила госпожа деЛа
Моннери язвительным тоном. - Ваш брат составит мне компанию.
Она наклонилась к дочери.
- Спасибо, чтоприехали,мама,-машинальнопроговорилароженица,
ощутив на своем лбу торопливый поцелуй.
Затем к кровати подошла баронесса Шудлер. Она почувствовала,какрука
молодойженщинысжала,почтистиснулаееруку;намгновениеона
заколебалась, но затем решила: "В конце концов,Жаклинамневсеголишь
невестка. Раз уж уходит ее мать..."
Рука больной разжалась.
- Этот Вильгельм Второйнастоящийварвар,-пролепеталабаронесса,
пытаясь скрыть смущение.
И посетители поспешно направились к выходу: одних гнала тревога, другие
торопились в театр или на тайное свидание; впереди шли женщины,поправляя
булавки на шляпах, за ними, соблюдая старшинство, следовали мужчины. Затем
дверь захлопнулась, наступила тишина.
Жаклина устремилавзорнасмутнобелевшуюпустуюколыбель,потом
перевела его наслабоосвещеннуюночникомфотографию:онаизображала
молодого драгунского офицера с высоко поднятой головой. В углу рамкибыла
прикреплена другая, маленькая фотографиятогожеофицера-вкожаном
пальто и в забрызганных грязью сапогах.
- Франсуа... - едва слышно прошепталамолодаяженщина.-Франсуа...
Господи, сделай так, чтобы с ним ничего не случилось!
Глядя широко раскрытыми глазами в полумрак, Жаклина вся превратиласьв
слух; тишину нарушало лишь ее прерывистое дыхание.
Внезапно она различила далекий гулмотора,доносившийсяоткуда-тос
большой высоты, затемпослышалсяглухойвзрыв,откоторогозадрожали
стекла, и снова гул - на этот раз ближе.
Женщина вцепилась руками вкрайпростыниинатянулаеедосамого
подбородка.
В это мгновение дверь отворилась, в нее просунулась головасвенчиком
белых волос, итеньразъяреннойптицы-теньУрбенадеЛаМоннери
заметалась по стене.
Старик замедлил шаги, потом, подойдя к кровати, опустился настул,на
котором несколько минут назад восседала его невестка, и ворчливо сказал:
- Меня никогда не занимала опера. Лучше уж я посижу здесь,стобой...
Но что за нелепая мысль рожать в таком месте!
Дирижабль приближался, теперь он пролетал прямо над клиникой.
1. СМЕРТЬ ПОЭТА
Воздух был сухой, холодный,ломкий,какхрусталь.Парижотбрасывал
огромное розовое зарево на усеянное звездами и все жетемноедекабрьское
небо. Миллионы ламп, тысячи газовых фонарей, сверкающие витрины,световые
рекламы,бегущиевдолькрыш,автомобильныефары,бороздившиеулицы,
залитые светом театральные подъезды, слуховые оконца нищенскихмансарди
огромные окна парламента, где шли поздниезаседания,ательехудожников,
стеклянныекрышизаводов,фонариночныхсторожей-всеэтиогни,
отраженные поверхностью водоемов, мрамором колонн, зеркалами, драгоценными
кольцами и накрахмаленными манишками, все эти огни, эти полосы света,эти
лучи, сливаясь, создавали над столицей сияющий купол.
Мировая война окончилась два годаназад,иПариж,блестящийПариж,
вновь вознесся в центре земной планеты. Никогда еще, быть может, поток дел
и идей не был столь стремительным, никогда еще деньги,роскошь,творения
искусства, книги, изысканныекушанья,вина,речиораторов,украшения,
всякого рода химеры не были в такой чести, как тогда - в конце 1920года.
Доктринеры со всех концов света изрекали истиныисыпалипарадоксамив
бесчисленныхкафеналевомберегуСены,вокружениивосторженных
бездельников, эстетов, убежденных ниспровергателей и случайных бунтовщиков
- они каждую ночьустраивалиторжищемысли,самоеграндиозное,самое
удивительное из всех, какие толькозналамироваяистория!Дипломатыи
министры, прибывшие из различных государств-республиквмонархий,-
сталкивались на приемах в пышных особняках неподалеку от Булонскоголеса.
Только что созданная Лига Нацийизбраламестомсвоейпервойассамблеи
Часовой зал и отсюдавозвестилачеловечествуначалоновойэры-эры
счастья.
Женщиныукоротилиплатьяисталикороткоподстригатьволосы.
Возведенный еще при Луи-Филиппе пояс укреплений - поросшие травоювалыи
каменныебастионы,-вкоторомПарижчувствовалсебяудобноцелых
восемьдесят лет, это излюбленное место воскресных игруличныхмальчишек,
внезапно показался тесным, старинные форты сносилисьслицаземли,рвы
засыпались, и город раздался во все стороны, заполняя огороды ижиденькие
садики высокими зданиями из кирпича и бетона, поглощаястаринныечасовни
бывших пригородов.ПослепобедыРеспубликаизбраласвоимпрезидентом
одного из наиболее элегантных людей Франции;черезнескольконедельон
стал жертвой безумия [речь идет о Поле Дешанеле, которыйбылпрезидентом
Франции в 1920 г.].
Большечемкогда-либоолицетворениемПарижавтегодысчиталось
общество, верховным законом которого былуспех;двадцатьтысяччеловек
захватили и держали в своихрукахвластьибогатство,господствонад
красотой и талантами, ноположениеиэтихбаловнейсудьбыоставалось
неустойчивым. Пожалуй, их можно было сравнить сжемчугом,которыйтогда
особенно вошел в моду и мог служить ихсимволом:встречалисьсрединих
настоящие иподдельные,отшлифованныеинетронутыерезцом;нередко
приходилосьнаблюдать,каквнесколькомесяцевмерклаславасамого
блестящего человека, а ценность другого перла возрастала с каждым днем. Но
никто из двадцати тысяч не могпохвалитьсяпостоянным,ярким,слепящим
сиянием-этимподлиннымсвойствомдрагоценногокамня,всеони
поблескивали тем тусклым, словно неживым, светом, каким мерцаютжемчужины
в глубинах моря.
Их окружали два миллиона других человеческих существ.Эти,видно,не
родились на путях удачилибонесумелидобитьсяуспехаилидажене
пытались его достичь.