– По крайней мере один, – согласилась Сара.
– Где бы его найти? – задал Киношита риторический вопрос.
– Понятия не имею, – бесстрастно ответил Найтхаук. – Надеюсь, он защитит и меня, когда окажется здесь.
Сара смотрела ему в глаза.
– Я уже говорила, но могу и повторить: вам защитник ни к чему.
– Рано или поздно он требуется всем, – последовал ответ.
– Эй, Сара, дадут нам кофе? – спросил один из парней, сидевших за другим столиком. Сара молча повернулась к нему.
– Пожалуйста, – торопливо добавил он.
– Сейчас принесу. – Она вскочила и исчезла на кухне.
– Ну? – спросил Киношита.
– Что – ну?
– Хотите, чтобы я все вам растолковал?
– Я слишком стар, чтобы идти в шерифы. Эта планета найдет себе другого спасителя.
– А она?
– Она мне нравится. Умная и независимая. – Он помолчал. – Думаю, мы задержимся в городе на несколько дней, чтобы я мог приглядеться к ней. На всякий случай.
– Но на работу вы устраиваться не будете.
– Я уже больше ста лет не играю в герои.
– Это точно.
– Будь уверен.
В этой битве тебе не победить, думал Киношита. Отрицай это сколько хочешь, но ты по‑прежнему Вдоводел. Вот почему ты и хочешь остаться в этом городе… вот почему, как это ни странно, и я хочу здесь остаться.
Глава 14
– Одну вижу, – прошептал Найтхаук.
– Где? – Сара, следовавшая за ним по тропе, вьющейся меж высоких деревьев, поднесла бинокль к глазам, посмотрела в указанном им направлении.
– На верхней ветке. Серебряная, чуть ли не фосфоресцирующая. Посмотри (они еще вечером перешли на «ты»), как она сверкает под лучами солнца.
– Да, вижу. Потрясающе! – Она опустила бинокль, повернулась к Найтхауку. – Ты все видишь невооруженным глазом? Фантастика!
– Зрение у меня хорошее.
– Не просто хорошее – феноменальное. Особенно для мужчины за пятьдесят.
– Ты мне льстишь.
– Правда? А сколько тебе лет, Джефферсон?
Найтхаук усмехнулся:
– Все зависит от того, как считать.
– Я чувствую, что за твоими словами стоит любопытная история.
– Когда‑нибудь я тебе ее расскажу. – Он вскинул глаза на дерево. – И как называется эта птица?
– По большому счету, это вовсе не птица.
– Правда?
– Птицы только на Земле. А это – летающее животное. Но выглядит оно, как птица, ведет себя, как птица, поэтому я и зову его птицей.
– Логично. И как она называется?
– Практически все они еще не имеют названий. На Перекати‑Поле изучение птиц не самое популярное занятие. – Она помолчала. – Я думаю, у тебя есть полное право назвать ее, как тебе того хочется.
– Название у меня есть – Серебряная Сара.
– Я польщена, – внезапно она улыбнулась. – Знаешь, если бы я отрастила волосы, они были бы такого же цвета.
– Так почему не отращиваешь?
– Длинные светлые волосы навевают мысли о молодости.
– И что такого?
– Разве ты не хочешь снова стать молодым?
Найтхаук покачал головой:
– Лучше быть старым и живым. На кладбищах полным‑полно молодых и глупых.
– Готова спорить, что многих из них отправил туда ты.
– С чего ты это взяла?
– Догадалась. – Она перекинула в другую руку корзинку с ленчем. – Может, я и не права. Вроде бы я знаю большинство знаменитых киллеров Внутреннего Пограничья, хороших и плохих, но тебя раньше не встречала. Фамилия уж больно знакомая, но никак не могу понять, где я могла ее слышать.
– Это неудивительно. Ты родилась на сто лет позже.
– Не понимаю.
– Сто двенадцать лет назад я лег поспать. И проснулся совсем недавно, не прошло и полгода.
Сара с любопытством посмотрела на него:
– Тебя заморозили?
– Да.
Ее глаза широко раскрылись.
– На Делуросе?
Он кивнул.
– Господи… так ты – он!
– Возможно.
– Ты – Вдоводел! Настоящий Вдоводел! – затараторила она. – Я слышала слухи, легенды, что ты подцепил какую‑то ужасную болезнь и тебя заморозили до того времени, пока ее научатся излечивать, но подробностей никто не знал. Подсознательно я узнала тебя, как только увидела! Узнала! – Она рассмеялась, покачала головой. – Что же это я, трещу как сорока. Извини.
– Ты не боишься быть с Вдоводелом?
– Он всегда боролся за правое дело, – ответила она.
– Иногда ради этого приходилось вести себя дурно.
– Добро должно быть с кулаками. Ты был лучшим слугой закона и охотником за головами.
– В далеком прошлом. До твоего рождения. Черт, до рождения твоих бабушек и дедушек. А теперь я старик, который хочет наблюдать за птичками и читать книги, до которых раньше не дошли руки.
– Ты можешь сказать мне правду, Джефферсон. – Она смотрела ему в глаза. – Я на твоей стороне. Ты здесь для того, чтобы разобраться с наркоторговцами, не так ли?
Он покачал головой:
– Отнюдь. До встречи с тобой я не имел о них ни малейшего понятия.
– Неужели?
– Можешь мне поверить. А почему ты на них донесла? Они бы тебя не трогали, если бы ты не высунулась.
– Мой сын стал наркоманом. Жевал семена альфанеллы. Чуть не умер. Когда я узнала, где он берет семена, я натравила на них полицию. – Она посмотрела на Найтхаука. – И натравлю снова.
– Ты же знала, что они попытаются рассчитаться с тобой.
– Я надеялась, что полиция возьмет их всех, – ответила Сара. – Но я нисколько не сожалею о том, что сделала.
– Большинство людей сначала думают о последствиях, – философски заметил Найтхаук.
– Это их проблема.
– И сколько тут наркоторговцев?
– Кто знает? Пять, десять, двадцать. Они нанимают киллеров по всему Пограничью. – Сара сухо улыбнулась. – И щедро платят.
– Может, Вдоводел сможет тебе помочь?
– В этом нет необходимости. Ты прилетел сюда по своим делам, а я их не боюсь.
– Я восхищен твоей смелостью. Но она не делает тебе чести. Если человек в здравом уме, он не будет выходить на бой с двадцатью противниками.
– Ты выходил.
Найтхаук улыбнулся.
– Есть много людей, которые поклялись бы, что с головой у меня далеко не все в порядке. – Улыбка исчезла. – Кроме того, такая у меня была работа. А у тебя – нет.
– Здесь мой дом. Убегать я не собираюсь.
– Никто тебе этого не предлагает. Я лишь подумал, что помощь тебе не помешает.
– Я благодарю тебя за предложение, но ответ будет тем же – нет, – решительно заявила Сара. – Им нужна я, я сама и буду с этим разбираться.