Я не хочу нести ответственность ни за первое, ни за второе.
– Хорошо, – кивнул Найтхаук. – Сделаем все, как ты хочешь.
– Спасибо тебе.
Последовала долгая пауза.
– Почему ты так на меня смотришь? – нарушил ее Найтхаук.
– Ты из тех, кто всегда добивался своего. Очень уж легко ты сдался.
Он улыбнулся:
– Победителю следовало бы проявить великодушие.
– Сначала я должна убедиться, что победила.
– Нет проблем. Я никогда не был преступником. И не собираюсь им становиться.
Сандвичи они доели в молчании.
– Ты, наверное, повидал много планет, – сказала Сара, когда они поднялись.
– Пожалуй.
– Расскажи мне о них.
– Рассказывать особо нечего. Я прилетал исключительно по делу. Если начинаешь наблюдать за птичками, забываешь следить за пулями и лазерными лучами. – Он пожал плечами. – Кроме того, прошло больше ста лет. Большинство планет за это время изменились до неузнаваемости.
– Грустно, знаешь ли, побывать в стольких местах и не сохранить никаких воспоминаний.
– Воспоминания сохранились. Но не о планетах, а о том, что на них произошло.
– Неужели тебе никогда не хотелось расслабиться, отдохнуть?
– Я расслаблялся последние сто двенадцать лет, – ответил Найтхаук. – К хорошему привыкаешь. Теперь мне хочется расслабляться до конца жизни.
– Так ты действительно прилетел сюда, чтобы здесь и остаться?
– Планетка‑то захолустная. Такая мне и нужна.
– Почему?
– Меньше людей – меньше врагов.
– Все твои враги умерли пятьдесят или шестьдесят лет назад.
– Ты в этом уверена? – В голосе звучали нотки горечи.
– Я что‑то упустила?
– Моим клонам удалось настроить против себя несколько тысяч очень опасных людей. – Он вздохнул. – Своих врагов я хоть знал. Эти же возникают словно из‑под земли, и я никого в глаза не видел.
– Враги клонов пытаются свести счеты с тобой?
– Я же Вдоводел. Больше их ничего не интересует.
– И давно ты вышел из криогенной лаборатории?
– Четыре или пять месяцев назад. Потом какое‑то время провел в больнице, набирался сил. Мне делали пластические операции. Так что в Пограничье я не так уж и давно, но на Черчилле у меня сожгли дом, а на Пондоро мне пришлось убить троих, а на Болингброке – восьмерых.
– И ты никого не знал?
– Никого.
– Да уж, какое‑то божество с чувством юмора решилось отыграться на тебе за то, что из‑за тебя детям снились кошмарные сны. Теперь ты сам живешь, как в кошмаре.
– Спасибо уж на том, что живу. – Найтхаук пробежался пальцами по густой гриве седеющих волос. – Потому‑то мне и хотелось поселиться на отдаленной, малонаселенной планете вроде Перекати‑Поля. Тут им не удастся застать меня врасплох, я сразу узнаю об их появлении.
– Возможно, – согласилась Сара. – Но так жить нельзя.
– И это говорит женщина, дожидающаяся, когда к ней пожалуют бандиты.
– Я от них спрячусь, расставлю им ловушки, и что бы ни случилось, в этой истории будет поставлена точка.
– В таких историях точки не ставятся, вот этому жизнь меня научила.
– Эти мерзавцы превратили моего сына в наркомана. Я на них донесла, и донесу снова, если появится такая возможность. – Она упрямо выпятила подбородок. – Я сделала то, что следовало сделать. И не боюсь последствий.
– Хорошо.
И не боюсь последствий.
– Хорошо. – Найтхаук пожал плечами. – Если я не могу отговорить тебя, значит, так тому и быть. – Он двинулся по тропе. – Давай лучше полюбуемся птичками.
Следующий час они бродили по лесу, выискивая птиц, делясь воспоминаниями, отдыхая, наслаждаясь компанией друг друга. Найтхаука все сильнее влекло к Саре. И главную роль тут сыграла отнюдь не внешность: он никогда не западал на миниатюрных женщин или блондинок. Наверное, свою роль сыграли ее уверенность в себе и независимость, те самые черты характера, которые всегда приводили его в восхищение.
Наконец, они вышли из леса, сели в ее вездеход, оставленный на опушке.
– Возвращаемся в город? – спросила она.
– Почему нет? У меня есть там кое‑какие дела.
– Хочешь присмотреть дом?
– Пока еще нет. Сначала мне надо пожить в городе несколько дней, почувствовать здешнюю атмосферу.
– Я думаю, это правильно. Недвижимость здесь не идет нарасхват. Дом, продающийся сегодня, будет продаваться и через неделю, и через месяц… скорее всего и в следующем году.
– Это хорошо.
– Ты уж не сочти, что я слишком любопытна, но… чем ты сейчас занимаешься?
– Главным образом выписываю счета. Если я хочу стать здешним гражданином, кому подавать заявление?
– У нас только одно правительственное здание, – ответила Сара. – Там сидят и мэр, и сборщик налогов, и инспектор по строительству, все. Наверное, и командующий армией, если она у нас есть.
– Значит, мне туда прямая дорога.
– Оно в соседнем квартале. – Сара притормозила, когда они миновали окраины и въехали на Главную улицу. – Если не возражаешь, подвезу прямо к двери.
– Отлично.
– Как насчет того, чтобы пообедать со мной, когда покончишь с делами?
– С удовольствием. – Вездеход остановился, Найтхаук спрыгнул на асфальт. – Приду сразу же. Много времени мне не потребуется.
Сара тронула вездеход с места, поехала к ресторану. Проследила за пересменкой и как раз составила список продуктов, которые хотела заказать на следующую неделю, когда в зал вошел Найтхаук.
В его внешности что‑то изменилось. Ей потребовалось ровно две секунды, чтобы понять, что именно.
– Это еще что такое? – Она указала на сверкающую золотую звезду.
Он сухо улыбнулся:
– Раз уж я решил здесь обосноваться, негоже мне ходить в безработных.
Глава 15
Две недели Найтхаук жил как в раю. Вставал поздно, ел трижды на дню, большую часть времени проводил с Сарой Дженнер, а обязанности шерифа ему пришлось выполнять только один раз: успокаивал пьяницу, который и не думал сопротивляться.
– Может, они и не появятся, – предположил Киношита как‑то после ужина, сидя у стола Найтхаука на удобном деревянном стуле. – В Галактике миллионы миров. Если им хватит ума, они откроют пару десятков новых каналов. Нет смысла держаться за одну планету, особенно в их бизнесе.
– На Перекати‑Поле они прилетят, можешь не сомневаться, – возразил Найтхаук.
– С чего такая уверенность? Путей доставки наркотиков сколько хочешь.
– Здесь живет Сара, а они от нее не отступятся.
– А может, она все выдумала?
– Что‑то мне не показалось, что у нее столь богатое воображение.
– Пожалуй, что нет, – согласился Киношита, помолчал, прежде чем добавить:
– Она вам все больше нравится, не так ли?
– Этим она нарушает какой‑нибудь закон?
– Нет, разумеется, нет.