Найтхаук вызвал меню, сделал заказ, принялся за еду. Киношита изредка нервно поглядывал в окно, высматривая Джонни Беду, Найтхаук не отрывал глаз от тарелки.
Позавтракав, они направились к вездеходу.
– Назад тоже побежите? – спросил Киношита.
– Я старик, – ответил Найтхаук, усаживаясь рядом с ним. – Более того, очень уставший старик, у которого все болит. Двух миль в день вполне достаточно.
Они проехали половину пути, когда Найтхаук попросил Киношиту остановить вездеход.
– Что случилось? – спросил тот.
– Посмотри, какая интересная птичка. – Он указал, куда надо смотреть. – Такая красивая.
– Где?
– Да вон же. По левую руку, в четверти мили отсюда. На высоком дереве, чуть правее вершины.
Киношита всмотрелся, прищурился и покачал головой:
– Я вижу красноватое пятно. Неужели вы можете разглядеть, какие у нее крылышки, головка?
– Конечно. И окрас тоже.
– Да уж, зрение у вас хуже не стало.
– Естественно. Эплазия не влияет на остроту зрения.
– Значит, отныне вы будете любоваться птичками?
– Да нет, просто она привлекла мое внимание. – Найтхаук раздумчиво помолчал. – А может, и буду. Занятие‑то интересное.
Киношита пожал плечами:
– Почему нет, если вам нравится:
– В моем преклонном возрасте нет ничего лучше тихих радостей, которые дарит нам жизнь на природе. По крайней мере дарила. – Он всмотрелся вперед и нахмурился.
– Что случилось? – разом подобрался Киношита. – Что вы увидели?
– Полной уверенности у меня нет. Едем домой… быстро!
Киношита двинул вездеход с места.
– Черт! – вырвалось у Найтхаука.
– В чем дело? – Киношита едва не перевернул вездеход, пройдя поворот на слишком большой скорости.
– Дым, – ответил Найтхаук. – Много дыма.
– Горит там, где наш дом?
– Да.
Они промчались две мили, остановились в пятидесяти ярдах от пылающего дома.
– Как такое могло случиться? – Киношита выскользнул из‑за руля. – Может, искра из камина?
– Нет, это не случайность, – мрачно покачал головой Найтхаук. Увидел клочок бумаги, белеющий на пне, в котором он оставил топор. Подошел, взял листок в руки.
– Что это? – спросил подошедший Киношита.
– Послание. – Найтхаук протянул ему листок.
– «Это тебе за полковника Эрнандеса», – озвучил послание Киношита.
– Кто он такой? – спросил Найтхаук. – Никогда не слышал ни о каком полковнике Эрнандесе.
– Я слышал, – тяжело вздохнул Киношита.
– Имел с ним дело?
Киношита покачал головой:
– Нет, Джефферсон. Вы его убили.
– Черта с два.
– Убили. Я тому свидетель.
Глава 7
– Объясни!
– Первого клона создали для полковника Эрнандеса с Солио II, – ответил Киношита. – По его настоятельной просьбе. Он и оплатил все расходы.
– За это я убить его не мог.
– Первый клон его не убивал. Он, клон, обладал теми же скоростью реакции и меткостью, что и вы в двадцать три года, но эмоционально и духовно его возраст не превышал нескольких месяцев. Наивность стоила ему жизни.
– Что произошло?
– Каким‑то образом он выяснил, что Эрнандес использует его в собственных целях, он отправился на Солио и попытался его убить.
Подробностей я не знаю, но мне говорили, что там не обошлось без женщины. Короче, клону расставили ловушку, и он умер.
– Но при этом убил Эрнандеса?
Киношита покачал головой:
– Нет.
– Тогда кто же его убил?
– Ваш второй клон.
– Эрнандес заплатил и за второго клона? – спросил Найтхаук.
– Нет. Второго клона создали для Кассия Хилла, губернатора планеты, которая называлась Перикл. Но второй клон выяснил, что произошло с его предшественником, и по пути на Перикл свел счеты с Эрнандесом.
– То есть убил его?
– Совершенно верно. В моем присутствии.
– Значит, ты видел тех, кто был с ним.
– Он застрелил Эрнандеса в переполненном ресторане на Солио II. Не только полковника, но и четверых или пятерых его телохранителей.
– Значит, кто‑то из выживших засек одного из нас и сжег дом.
– Что значит «одного из нас»? – спросил Киношита. – Убили‑то его вы.
– Полагаю, что за последние три года ты изменился куда меньше, чем я, – резонно указал Найтхаук. – Я все еще на двадцать фунтов легче, чем в лучшие времена, волосы у меня сильно поседели, лицо изрезали морщины. Скорее всего они узнали тебя, а уж потом сообразили, кто я такой.
Киношита долго молчал.
– Должен признать, что в этом что‑то есть.
– Что ж, сие означает, что ты сможешь их опознать, когда мы их найдем.
– Я в этом не уверен, – покачал головой Киношита. – Сомневаюсь, что я смогу опознать кого‑то из посетителей ресторана. Кроме того, когда Эрнандес правил планетой, там пышным цветом цвела коррупция. Если новый режим вышиб с государственных должностей всех его приспешников, на вас сейчас точит зуб не одна тысяча мужчин и женщин.
– Из которых ты скорее всего можешь опознать человек пять, – мрачно предположил Найтхаук. – Ты мне хочешь сказать именно это?
– Да, – кивнул Киношита.
Найтхаук встал, сунул руки в карманы, наблюдая, как рушится последняя стена.
– На какую сумму застрахован дом?
– Двадцать процентов от стоимости.
– Не больше?
– Восемьдесят процентов приходится на землю, и она по‑прежнему принадлежит вам. – Киношита помолчал. – Будем отстраивать дом заново?
– Какой смысл? Они же знают, где я живу. И придут снова.
– Так что же будем делать?
– Заберем страховку, выставим землю на продажу и отбудем.
– Куда?
– Пока не знаю. Полетим в глубины Пограничья и постараемся найти другую планету.
– Может, снять номер в гостинице? – предложил Киношита.
– Зачем?
– Мы могли бы вернуться через пару дней, когда руины остынут, и посмотреть, не осталось ли чего.
– Дом был деревянным. Что от него может остаться?
– Я подумал о том, что мы найдем какие‑то улики, которые выведут нас на поджигателя.
– Мне улики ни к чему. Если поджигатели в городе, ты мне их укажешь. Если покинули планету, гоняться за ними остаток жизни я не собираюсь.
– Джефферсон Найтхаук хочет просто улететь отсюда? – в изумлении спросил Киношита.
– Джефферсон Найтхаук хочет исчезнуть. Прежде чем мы обоснуемся на новой планете, я хочу взять себе другое имя. Маленькое удовольствие, знаешь ли, быть мишенью для людей, которых ты и в глаза не видел. – Он повернулся и зашагал к вездеходу. – Здесь нам делать больше нечего. Поехали.
– Пожар может распространиться по вашей земле.