– Мелисенд выгнула спину и сладострастно потянулась. – Скорее, на похотливого мужичка.
– Ты – ослепительная красавица. Как еще я могу смотреть на тебя?
– Может, учитывая ситуацию, тебе вообще не стоит на меня смотреть?
– Маркиз только что сказал мне, что приветствует инициативу в своих подчиненных, – улыбнулся Найтхаук. – Кроме того, если никто не будет на тебя смотреть, ты останешься без работы.
– Какие мы умные, – Мелисенд скорчила гримаску. – А теперь, если насмотрелся, лучше уходи.
– Я все еще смотрю. Почему бы тебе не попробовать коктейль.
– Я могу позвать Маркиза.
– Нет, этого ты не сделаешь, – уверенно ответил Найтхаук.
– Почему нет?
– Потому что не хочешь, чтобы я его убил.
Мелисенд рассмеялась.
– Ты? Убьешь Маркиза?
– Совершенно верно, – без тени улыбки кивнул Найтхаук.
– То есть передо мной не похотливый служка, а похотливый эгоцентрик, пуп Вселенной. Пожалуй, я должна пригубить твой несчастный коктейль, а не то ты убьешь и меня.
– Ты напрасно смеешься.
Мелисенд пожала плечами и вновь уставилась в зеркало.
– У меня мало опыта в общении с женщинами, – после долгой паузы заговорил Найтхаук. – Поверь мне, меньше всего мне хочется выглядеть перед тобой шутом.
– Не шутом. Самоубийцей, – поправила его Мелисенд. – И Маркиз говорил мне, что твой личный опыт вообще невелик. – Она с любопытством окинула Найтхаука взглядом. – Тебе действительно только три месяца от роду?
– Образно говоря.
– И каково тебе без воспоминаний детства?
– Воспоминания есть. Только они не мои и с каждым днем становятся все туманнее.
– Как это хорошо – не помнить детства. Я бы с радостью забыла свое.
– Тебя не радовало детство?
– А как оно могло радовать… как ты нас назвал… выродка? Дети могут быть очень жестокими. – Она помолчала. – Потому‑то я и отправилась во Внутреннее Пограничье. Здесь никого не волнует синяя кожа или трехмесячный возраст. О человеке судят только по его делам: что он может, а чего – нет.
– Интересная мысль, – усмехнулся Найтхаук. – Но мне, казалось, что и в Олигархии придерживаются тех же принципов.
– На словах, но в ходу они только в Пограничье.
– Может, я стану менее доверчивым, когда мне исполнится год, – печально вздохнул Найтхаук. Мелисенд рассмеялась.
– А ты можешь быть очень забавным.
Довольная улыбка осветила его лицо.
– Чему ты так обрадовался?
– Приятно сознавать, что тебя ценят не только за умение убивать.
– Кем был исходный Джефферсон Найтхаук? – спросила Мелисенд.
– Лучшим охотником за головами в истории человечества. Большую часть жизни провел в Пограничье. Его прозвали Вдоводелом.
– Вдоводел? Я о нем слышала.
– Я думаю, о нем слышали все.
– Как он умер?
– Он жив.
Мелисенд нахмурилась.
– Но он жил больше ста лет тому назад.
– Все так. Он заразился неизлечимой болезнью и был заморожен, пока эта болезнь не доконала его.
– Наверное, тебе неприятно осознавать, что он еще жив.
– Я сам себе кажусь призраком.
– Призраком?
– Нематериальным существом. Будто он – реальный человек, а я – всего лишь эфемерная тень, которая появляется и исчезает исключительно по его воле.
– До чего же отвратительное чувство! – пылко воскликнула Мелисенд.
– Полностью с тобой согласен. Но, по‑моему, танцевать полуобнаженной перед толпой мужчин, которые так и пожирают тебя глазами, куда противнее.
– Ерунда, – отмахнулась Мелисенд. – Мне очень нравится читать восхищение в их взглядах. А от того, что ты рассказал, просто мутит. – Она схватила стакан, залпом осушила его.
– Скажи мне… как ты стала Жемчужиной Маракаибо?
– Я думала, с разговорами покончено.
– Мы – родственные души. У нас много общего, мы можем многим поделиться друг с другом. Я рассказал, как стал Вдоводелом, а теперь ты расскажи, как у тебя появилось новое имя.
– Ни о каких обменах мы с тобой не договаривались, – отрезала Мелисенд. – Если здесь у тебя и есть родственная душа, так это скорее Ящерица Мэллой, а не я. Каждый из вас хочет то, чего никогда не получит. В его случае это деньги.
– А в моем?
– Не прикидывайся дурачком. Ты пришел сюда только ради того, что хочешь заполучить. – Она поднялась, плавным движением сняла полотенце, обернутое вокруг бедер. – Смотри внимательно Джефферсон Найтхаук, ближе ты к моему телу не подберешься.
– Я так легко не сдаюсь. – Он не отрывал глаз от ее обнаженного тела.
– Даже если бы меня и влекло к тебе, у меня очень развит инстинкт самосохранения. Я принадлежу Маркизу, как, впрочем, и ты. Он может убить любого из нас или обоих.
– Я тебя защищу.
– Не болтай ерунды. Это его мир.
– Обещай мне хотя бы подумать.
– Хорошо, обещаю. А теперь иди. Мне надо готовиться к следующему выступлению.
– Сегодня вечером это будет твой последний танец?
– Да.
– Я хочу увидеть тебя после выступления.
– Дурак.
– Я знаю. Но ты мне не ответила. Могу я снова заглянуть к тебе?
– Ты же знаменитый киллер. Как я могу остановить тебя?
Найтхаук улыбнулся, встал и поспешил к стойке бара, чтобы занять местечко поудобнее.
– Исходя из того, что я легла с тобой в постель, ты подумал, что я готова навсегда покинуть его? – Она улыбнулась. – Ты действительно еще очень молод.
– Тогда почему ты легла со мной в постель?
– Потому что ты напоминал голодного щенка. И из любопытства. Хотелось узнать, каково трахаться с клоном.
– И?
Она пожала плечами.
– Тебе еще надо многому научиться.
– Извини, что вызвал у тебя неприятные ощущения, – с горечью бросил Найтхаук.
– Я не говорила, что они неприятные.
– Ты нашла другие слова.