Сейчас…
Позже этим вечером, свернувшись калачиком на большом тростниковом кресле у входа в фазенду Джоны, Эйвери задумалась о доме. И решила, что надо бы заказать билеты обратно.
Однако вместо этого – словно выбирая меньшее из зол – надумала поговорить с матерью по скайпу. Она долго избегала таких бесед. Хотя бы с того дня, когда они с Клод решили организовать званый вечер. Просто некогда было. Тем более что в Нью-Йорке намечалось свое торжество. Пришлось бы отвлекаться на те далекие события или уклоняться от разговора о них. Только лишний сумбур в голове.
Скоро мать ответила – ее светлые крашеные волосы и лицо с совершенным макияжем появилось на дисплее. У Эйвери словно ком в горле застрял, она не могла и слова вымолвить.
К счастью, мать сразу взяла быка за рога:
– Кто ты такой и что сделал с моей дочерью?
Эйвери взглянула на свое мини-изображение в уголке дисплея и осознала, что впервые после приезда в Австралию ей надо было соответствующим образом одеться. На голове у нее царил кавардак, нос покрыт веснушками, и на ней было одно бикини.
Но не только поэтому она не могла оторвать глаз от своего изображения. Распухшие губы. Опущенные плечи. Уверенный взгляд. За последние недели она каким-то образом освободилась от прежней подавленности и выглядела… счастливой.
Стук клавиатуры в комнате Джоны вернул ее к действительности.
Моргнув, она снова посмотрела на дисплей:
– Тебе не нравится загар, да?
Каролина Шоу – она носила фамилию бывшего мужа – округлила глаза, стараясь не поморщиться:
– Ты ведь пользуешься солнцезащитным кремом. И увлажняющим тоже. И косметическим тоником. И…
– Я отлично провожу время, спасибо за беспокойство.
Мать улыбнулась в ответ, а Эйвери поведала ей о событиях в бухте – о Клаудии, Айсис и Сайрусе, о Халле и приглянувшейся ему сучке. Однако ни слова о званом вечере. И о мужчине, который занимал все ее время.
– А что тот твой приятель? – спросила мать и, к счастью для Эйвери, потянулась за чашкой с чаем.
– Какой приятель?
– Отельер. Несколько лет назад мы познакомились с его родителями.
– Люк, что ли?
– М-м-м. Погуглила о нем, когда ты его упомянула. Интересная личность. В высшей степени достойная внимания. Разведенный, – многозначительно проговорила Каролина, – но, полагаю, не отягощенный обязательствами. Ты давно о нем не вспоминала, и я подумала, что, возможно…
Эйвери подзабыла, что ее мать подобна камертону и издает недовольный звук при всяком подозрении, что какой-нибудь дьявол в мужском обличье умыкнет доченьку из-под ее крылышка.
Легче было притвориться, что ничего не происходит, или просто избегать всяких романтических отношений, чем пытаться как-то вразумить Каролину. Однако впервые за много лет Эйвери сказала прямо:
– Нет. Я встречаюсь кое с кем другим.
Рука матери с чашкой чая остановилась на полпути.
– И кто этот счастливчик?
У Эйвери екнуло сердце, когда она увидела на лице матери признаки нервного срыва:
– Его зовут Джона. Местный житель. Мы познакомились в океане. Халл – пес – принадлежит ему.
Какой ужас! Хуже описания не придумаешь. Тем не менее в решающий момент разговора она выбрала наилучшую тактику.
– Такой же симпатичный, как и тот? – осторожно поинтересовалась мать, словно догадываясь, что дочь готова разрыдаться.
– Намного привлекательнее.
Мать печально улыбнулась, а Эйвери вдруг пожалела, что завела этот разговор. Все-таки корить мать за что-то в своих мыслях – это одно, а смотреть ей прямо в глаза – словно резать по живому.
Эйвери услышала шум воды из душа. Значит, Джона закончил все дела и готовится лечь в кровать. Этот обольстительный мужчина, которым она любовалась. Однако никакие эпитеты не могли передать ее чувств, никакой рассказ не мог описать последние события.
И как же мало деньков осталось до конца лета!
Она умышленно зевнула.
Мать попыталась вскинуть брови, но после многих лет ботокса, применяемого для устранения морщинок, это оказалось невозможным.
– Пора спатиньки, родная? Иди к себе, если устала.
Однако перспектива пойти в свой номер явно проигрывала перед тем, что ждало ее в этом доме.
– Здесь совсем другая жизнь. Размеренная. Спокойная. Много солнца… – На сей раз она не удержалась и посмотрела на окно, свет из которого просачивался на грубое дерево террасы, освещенное луной. – Целительная.
Мать, судя по выражению ее лица на дисплее, намеревалась сказать что-то неприятное. У Эйвери екнуло сердце. Пожалуйста, не надо, мысленно взмолилась она, сама не зная о чем. О понимании? Прощении? Свободе от опеки? Отсрочке?
– Люблю тебя, моя девочка. Будь осторожнее. Возвращайся поскорее. – И она отключилась.
Эйвери тяжело вздохнула. Оставила планшет Джоны на скамье в кухне и прошла в спальню, наполненную паром из душа, а ее хозяин лежал полураздетый.
Ее глаза пробежали по его прекрасному телу, двигающимся мускулам на спине, светлым бедрам над загорелыми ногами, словно намекающими на таящуюся среди них прелесть.
Она подошла к нему и погладила обе его щеки, поцеловала между лопаток, усмехнувшись, когда от ее прикосновения напряглись его мускулы.
– Поговорили? – Он повернулся, а его скомканная футболка оказалась между ними.
– М-м-м… хм-м-м, – промурлыкала она и провела пальцами по его бицепсам.
– Все в порядке? – строго спросил он.
Она подняла взор и увидела, что его глаза потемнели. Он будто себя сдерживал. И она не стала дожидаться взрыва.
– Как и предполагалось. Мою мать удивило только одно.
– Что же?
– Она удивилась, почему я не думаю о возвращении.
– А что ты ей сказала?
– Мы с ней близки, но не настолько. – С этими словами она встала на цыпочки, взъерошила его волосы, поцеловала и начала погружаться в сладкую истому, когда он скинул футболку и обнял ее, а его горячая грудь прижалась к ее бикини.
Он поднял ее как перышко и отнес в ванную, поставил под душ, головой прямо под струи воды. Она со смехом откинула с лица волосы. Однако ее улыбка погасла и перешла во вздох, едва она увидела горячие огоньки в его глазах.
Целительная жизнь, подумала она, когда он заключил ее в объятия и начал ласкать, пока она не стала терять сознание от наслаждения. У нее в голове лишь мелькнул вопрос: от чего ее исцеляет Джона Норт?
Глава 10
Эйвери не стала, как обычно, за неделю бронировать билет на самолет, потому что с головой ушла в подготовку званого вечера.
Клод придумала тему – «Вдали от берега». Таким образом, они могли реализовать все свои фантазии, добавить мероприятию гламура, элегантности и ностальгии по старым добрым временам, что и отличало стиль Эйвери Шоу.
Звучал чарующий голос Дина Мартина, болтали и смеялись гости. Стреляли пробки из-под шампанского, пенилось пиво в кружках. Официантки с точеными фигурками и официанты в костюмах с иголочки разносили коктейли с тропическими фруктами. Над бассейном плыл аромат роз и франжипана, а сквозь толстые рыбацкие сети светили изящные белые фонарики.
Джона – в известном смысле офис-менеджер Тима – подарил сети, моряцкие жилеты для официантов и спасательные круги для декора, а также дюжину ромовых бочек, которые использовались как столы. А яхта? Сущий пустяк для Джоны. Серебристо-черная красавица стояла на постаменте у края бассейна, ее привезли днем раньше и с помощью крана водрузили на место. Никто не знал, откуда она прибыла, имелась лишь короткая записка: «Разыграйте в лотерею. Мой тебе подарок, малышка». И только от продажи лотерейных билетов Клаудия выручила достаточно средств для поддержания отеля на плаву в течение месяца.
Клаудия положила голову на плечо Эйвери, обе тяжело дышали после организационной суеты.
– Я не могла себе позволить даже надувных шаров для пляжа, не то что вечеринку, тем более такую.
Эйвери салютовала ей бутылкой с пивом:
– Это только начало. Скоро блогеры начнут судачить о нас в социальных сетях. И тогда все поймут, что ты правда можешь предложить гостям что-то стоящее. От посетителей отбоя не будет.
– Без тебя ничего подобного у меня бы не получилось.
Эйвери пожала ей руку. Сильно.
Ее увлечение рекламой вызрело в те годы, когда она играла роль девочки-оптимистки рядом со своими отцом и матерю. Но здесь, вместе с лучшей на земле подругой, с которой они вместе проделали такую громадную работу, она почувствовала нечто другое… Как она говорила Джоне? «Расхваливаю средненькие продукты, пока они не начнут благоухать, как розы».
Эйвери еще раз похлопала Клаудию по руке.
– Иди к гостям. Благодари их. Заводи полезные связи. Отельеру прохлаждаться некогда.
Клаудия последовала совету подруги.
А Эйвери почувствовала у себя на спине чью-то ладонь. Это был не Джона, потому что ее не обожгло, по коже не пробежали мурашки, не ослабели колени.
Она повернулась и увидела Люка – респектабельного, гладко выбритого, в костюме от дорогого портного.
– Люк! – Она потянулась и чмокнула его в щеку. – Вау! Какая неожиданность. Здесь начинается званый вечер. Клаудия знает, что ты вернулся? Она будет потрясена от твоего приезда как раз тогда, когда к ней пришел успех.
– Уверена?
– Абсолютно. И мы сейчас только опробуем новые идеи, которые скоро начнем претворять в жизнь. Так что не будь с ней строгим, а то тебе придется иметь дело со мной. Я не шучу. Ты помнишь, что я из Нью-Йорка? Я людей знаю.
Люк щелкнул себя по носу.
– Приму во внимание. А где она?
– Пошла к… Ох.
Эйвери увидела светлый конский хвост Клаудии.
Она танцевала с темноволосым, кареглазым, узкобедрым мужчиной, который очень, очень плотно к ней прижимался. Это мог быть только Рауль.
Эйвери решила показать Люку на них. Однако по выражению его лица поняла, что это не требуется.
Бросив взгляд в их сторону, Люк промолвил:
– Рад был снова тебя увидеть, Эйвери. – И он начал звонить своему бизнес-партнеру.
Эйвери хотела подождать и помирить его с Клаудией, но ее сзади обняли чьи-то руки. На сей раз сомнений относительно их не возникло. Она прильнула к своему теплому Джоне, порывисто вздыхая от каждого его прикосновения.
– Как Люк? – спросил он своим густым, сексуальным голосом.
– Тебя это очень заинтересовало?
– Не больше чем на нью-йоркскую секунду.
– Хм, нью-йоркскую секунду? А ты знаешь, что она вмещает в десять раз больше, чем секунда Лунной бухты?
– Ты собираешься в Штаты? – Он говорил шутливым тоном, но от мрачных ноток в его голосе у Эйвери сжалось сердце. Однако рано или поздно ей все равно придется уехать. Они не смогут избегать этого вечно.
Пиво, адреналин и то, что она не смотрела ему прямо в глаза, позволило ей промолвить:
– Не боишься, что будешь отчаянно по мне скучать?
Он поцеловал ее волосы и сказал:
– Нет смысла. Ты словно в черную дыру провалишься, и мы никогда больше не увидимся. А мне придется успокаивать тоскующую по тебе Клаудию.
Поставим вместе с ней тебе памятник. К тому же я – человек занятой, ты ведь знаешь?
Она это знала. А также знала, сколько времени он потратил на нее в последние недели. Поздно вставал, рано садился обедать, проводил с ней долгие чудные вечера. У Эйвери так заныло внутри, что она приложила руку к животу. А Джона обнял ее. Так они простояли несколько минут, просто впитывая тепло друг друга.