- А дрова вы колоть можете? - спрашивает она.
- Почему же, - отвечаю, - не поколоть...
- Так заходите,-говорит она, - все равно ко мне кого-нибудь вселят,
такие уж теперь времена, а вы, кажется, симпатичный.
Впустила она меня в особняк,заперла дверь на засовы и цепочки, велела
хорошенько вытереть ноги иповела покомнатам.Неприходилось мне видеть
такой богатой обстановки вдомах!Наокнах шелковые занавеси,стены тоже
обтянуты шелком,отделаны деревом,мебель полированная, украшена бронзой и
позолотой, хрустальные горки, и всюду - на полках, на столах, на этажерках -
нарядная посуда: вазы, блюда, чашки и всякие разнообразные фигурки.
Провела она меня через эти роскошные комнаты, ввела в комнату попроще и
поменьше,нотожехорошообставленную и,пожалуй,слишком нарядную для
такого молодого человека, каким я в то время был.
- Вот,устраивайтесь,-говорит.-В этой комнате у меня племянник
помещался. Он теперь под Псковом живет, в деревне. В учителя поступил. - Она
помолчала, вздохнула. - Теперь я совсем одна...
Устроиться мнебылонедолго.Всемоивещинаходились внебольшом
фанерном чемодане, да и вещей было не густо.
Вечером старуха заглянула ко мне.
- Ну как, устроились? - спрашивает.
Осмотрела комнату,поглядела намойжалкий скарбитолько руками и
всплеснула.
- Белья-то у вас нет?
Принесла простыни, подушку, помогла постелить постель, чаю предложила.
- Давайте познакомимся как следует,матросик,- говорит. - Зовут меня
Александрой Евгеньевной,живу яодна,скучно,может,нам и в самом деле
будет вдвоем веселей.
III
Зажил ясостарушкой вособняке.Тоска -хуже не выдумаешь.Стоит
сентябрь,наулицесухо,солнышко светитпо-летнему,дождей нет,ая
инструкцию выполняю:сижу у себя на диване, брожу по комнатам, рассматриваю
отскуки всякие тарелки дачашки идень отоднявсе больше отбезделья
дурею.Выскочу на минутку на улицу,куплю в киоске газету и обратно. Время
тревожное.Колчака,правда,Красная Армиягромит,затоДеникин Харьков
занял,кКурскуподбирается,вПетрограде оновомвыступлении Юденича
поговаривают. Сердце от беспокойства замирает, так бы и убежал на фронт!
Пошел получать паек, зашел к Коврову, говорю:
- Нет мочи.Если думаете,что я после ранения еще не поправился,так
это глубокое заблуждение.
А он одно:
- Терпи.
Ну, я терплю... На всякий случай, в предвидении зимы, поставил у себя в
комнате"буржуйку",тактогдавПетроградевшуткусамодельные печки
окрестили,- люди жили в холоде, дров не хватало, это, мол, буржуи привыкли
втепле,с печками жить,-связал из проволоки железный каркас,обложил
кирпичами,сделал дымоход,-словом, хозяйничаю честь честью.
У старухи в
комнате "буржуйку" тоже исправил, реконструировал, так сказать.
Зажили мысАлександрой Евгеньевной прямо как старосветские помещики.
По вечерам я ее селедкой и картошкой угощаю,а она меня пшенной кашей.Чай
пьем из самой что ни на есть редкой посуды. Она мне объясняет, рассказывает:
севр,сакс...Ятогда,конечно,ни вчем этом не разбирался,но сижу,
поддакиваю:посуда,правильно,красивая была. Никаких подозрений у меня в
отношении старухи небыло.Ятогда твердо решил:просто дали мне еще два
месяца поправки,истаруха только предлог.Да икакие могли быть уменя
подозрения?Сидит онатоже вседни дома,никто кней неходит,читает
книжки,со мной разговоры разговаривает да еще богу молится... Ну, опять же
подозрительного в этом ничего нет.Откуда она средства к жизни берет,тоже
мне было ясно.Даже втеголодные времена вПетрограде водились скупщики
всяких ценных вещей -картин, ковров, посуды. Вот старушка моя нет-нет да и
продаст какую-нибудь чашку сблюдцем.К ней изредка заходили эти скупщики,
она мне объясняла,что продает не из коллекции,а из предметов,которые у
нее в личном пользовании находятся.Хотя,признаться,если бы она даже из
коллекции продала какую-нибудь тарелку,ябынаэтоделосквозь пальцы
посмотрел:чашкой меньше,чашкой больше,азаэти чашки платили пшеном,
рисом, горохом.
Зайдет, бывало, скупщик, спрашивает:
- Нет ли, мол, старинного севра или сакса у вас?
Ну а старуха понятно что отвечает:
- Если заплатите пшеном или крупой, найдется.
Сколько раз яэти разговоры слышал ивнимание наних совсем перестал
обращать.
У меня даже сон от тоски да от безделья испортился.Прежде я,бывало,
спал как убитый.А теперь не то. Поужинаю со старухой, напьюсь чаю, лягу, и
точно меня какой-тохолод сковывает.Сплю беспокойно,сквозь сон какие-то
голосаслышатся,шаги,шорохи.Утромпросыпаюськаким-тослабым,
неуверенным.
В предвидении зимы занялся я заготовкой дров. Кто знает, думаю, сколько
времени еще здесь проживу,а зимой мерзнуть неохота Уеду -топливо старухе
останется,она тоже не кошка, своей шерсти нет. Нашел я неподалеку, в одном
из переулков,сад. С улицы не подумаешь, что за домом такой сад может быть.
Деревья в нем всякие, кусты, скамейки и, главное, очень подходящий забор.
Авместо сарая дрова мы складывали в подвал под особняком,ход в него
из дома шел, прямо из коридора.
- В нем винный погреб раньше помещался, - рассказывала хозяйка.
Бывало, схожу, выломаю две доски, нарублю их на плашки перед крыльцом и
снесу в подвал.
Старуха и посоветовала подвал для дров приспособить.
- И под рукой, - говорит, - и не украдут.
Однажды прихожу в сад,а туда по дрова, разумеется, не один я ходил, и
вижу: какой-то курносый паренек у забора пыхтит, тоже доски выламывает.
- Помочь? - спрашиваю.