- А у меня, Иван Николаевич, радость, - говорит она. - Ко мне племянник
в гости приехал.Помните, я вам рассказывала, который в деревне под Псковом
учительствует. Приехал в командировку.
- Что ж, - отвечаю, - очень приятно будет познакомиться.
- И я рада,-говорит она,-что вы с ним познакомитесь, человек он
славный, хороший, вы с ним сойдетесь.
Зовет она меня к себе в комнату.
- Вот, - говорит, - знакомься, Володя.
Здоровается сомнойэтот Володя...Парень высокий,статный,русый,
глаза голубые,лицо бритое, голова под машинку острижена, одет в солдатскую
гимнастерку,в ватные штаны, в яловых сапогах. По облику - помор, на севере
часто встречаются такие рослые парни, по одежде - солдат.
- Вы почему же не на фронте? - спрашиваю.
- А у меня туберкулез, - говорит он. - В пятнадцатом году на германском
фронте правое легкое навылет мне прострелили.
- Значит, вроде меня, - усмехаюсь, - на инвалидном положении?
- Да,-говорит,-вроде вас,только я не люблю без дела сидеть, в
деревню отправился. Вот приехал сейчас за книжками.
- Долго думаете пробыть в Питере?
- Да дней пять, - отвечает.
Сидим,разговариваем.Александра Евгеньевна чай вскипятила, по случаю
приезда племянника даже баночка свареньем унеенашлась,племянник сало
привез, я селедку почистил. Пиршество по тем временам!
Напились мы чаю, наговорились.
- Вы уж извините меня,Иван Николаевич, - обращается ко мне старуха, -
разрешите Володе у вас в комнате переночевать. Всегда он жил в этой комнате,
да и прохладно в других, а я все-таки как-никак дама.
- О чем разговаривать,- говорю. - Места много, и мне веселее. Хоть на
диване, хоть на постели его устраивайте.
Пошли ко мне.Старуха меня благодарит, о том, чтобы я кровать уступил,
дажезаикатьсянепозволяет,устроилаплемянникупостельнадиване,
попрощалась с нами, ушла.
Меня в сон клонит -мочи нет, разморило после еды. Поговорили мы еще о
чем-то, лег я и точно в яму провалился. Ночью мне сквозь сон какие-то голоса
мерещились,какой-то шум,грохот, но проснуться я был не в силах. Открываю
утром глаза -племянника нет,руки иноги уменя тяжелые,точно свинцом
налиты. Заспался, думаю. Поднялся, умылся, пошел в подвал за дровами.
Старуха в коридоре шмыгает.
- Доброе утро,Александра Евгеньевна,-говорю.-Племянник-то ваш
встал уже?
- Да, - говорит, - ушел по делам.
Натаскал я дров,сварил кашу,прибрал комнату, сижу, опять думаю, как
бы убить время...
Тут приходит почтальон, вручает мне письмо. Вызывают меня в военкомат в
связи спереучетом.Думаю,быстро что-то,яи встал-то на учет без году
неделя. Однако пошел.
Ковров, оказывается, вызывает!
Являюсь к нему, а он глядит на меня и головой качает.
- Нехорошо, товарищ Пронин, - говорит.
Однако пошел.
Ковров, оказывается, вызывает!
Являюсь к нему, а он глядит на меня и головой качает.
- Нехорошо, товарищ Пронин, - говорит. - Где это ты по ночам шатаешься?
- Какгде?-говорю.-Как велено,безвыходно сижу усебя дома и
абсолютно нигде не шатаюсь.
- А врать еще хуже,-говорит Ковров. - Были мы у вас сегодня ночью в
гостях, замок у тебя на двери висел.
- Ничего не понимаю, - говорю я. - Всю ночь дома спал.
- И я тогда ничего не понимаю, - говорит Ковров. - Ночью произвели мы у
твоей хозяйки обыск...
- То-то мне ночью голоса слышались, - перебиваю я его.
- Хотел я и твою комнату для видимости осмотреть,- продолжает Ковров,
- подхожу -на двери замок."Где,-спрашиваю, - гражданка Борецкая, ваш
квартирант?" -"Ушел куда-то,- отвечает, - он часто по ночам отлучается".
Замок, смотрю, у тебя на двери купеческий, таким только амбары запирать - не
доверяешь,видно,старушке. Ну, твоя квартира есть твоя квартира, в глазах
Борецкойособенноследовало подчеркнуть неприкосновенность твоегожилища.
Осмотрели мы дом, за исключением одной твоей комнаты, и ушли.
- Позволь, - говорю я Коврову, - никуда я из дому не уходил. У меня еще
племянник ночевал.
Ковров так и подскочил на месте.
- Какой племянник?
Рассказываю.
- Э-эх!- говорит Ковров. - Провели нас с тобой, опростоволосились! По
всем подозрительным домам искали мывтуночь крупного агента иностранной
разведки... Понял?
- Вот сволочь, - говорю. - Племянник-то, значит...
- Ругаться нечего,-говорит Ковров.-Вдругой разумнеебудем.
Спрятали они в твоей комнате человека.Одного только не понимаю:ведь мы и
шумели, и ходили, и разговаривали... Как ты не услышал?
- И я не понимаю, - говорю. - Слышались мне сквозь сон голоса, только я
так и не проснулся.
- Может, опоили они тебя чем-нибудь? - спрашивает Ковров.
- Не думаю,-говорю. - Ничего мы, кроме чая, не пили, а чай все трое
пили одинаковый.
- Ктотамразберет,-говорит Ковров.-Тывсе-таки чайпей там
поаккуратнее.Постарайся как-нибудьнезаметно отлить малость этогочаяи
принести к нам. Сумеешь?
- Сумею, - говорю. - Теперь им меня провести не удастся.
- Только,смотри, виду не подавай, будто ты что-нибудь подозреваешь, -
продолжает Ковров.-Незаметил,племянник никаких бумагилиоружия не
привез?
Пожал я плечами, покачал головой.
- Привез, - говорю. - Лепешки да сало.
- Неговоритак,-объясняет Ковров.-Онивоенное выступление в
Петрограде готовят.Дело нешуточное!Иностранные разведчики незрячерез
фронт перебираются.Узаговорщиков и план есть,и с белогвардейцами они в
переписке! Это, брат, война.