Лысая гора - Сергей Головачёв 5 стр.


Заметив оплошность, голова аспида прямо на глазах у Димонов превращается в человеческую голову, а женская грудь прикрывается пиджаком из змеиной кожи. Сама же голова становится похожей на голову, хорошо известной Димону-А и принадлежащей знакомому барыге – темнокожему Дэну.

Правда, сейчас его лицо вместо темно-коричневого имеет почему-то черновато-зелёный оттенок. Глаза же закрыты плотно прилегающими к лицу чёрными непроницаемыми очками.

– Дэн? – удивляется ему Димон-А.

– Дэн, Дэн, – кивает ему барыга с бритой налысо головой, огромными пухлыми губами и уродливо длинной шеей. Кроме стильного пиджака из змеиной кожи на нём надеты тёмно-зелёные кожаные штаны.

На груди Дэна поблескивает толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивается золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вверх. В сам треугольник вписаны две буквы S.

Приветливо улыбнувшись, он подходит к Димону-А, как к старому знакомому. Приставив ногу к его ноге и прикоснувшись коленом к его колену, Дэн прижимается грудью к его груди и, похлопав рукой по его спине, шепчет ему в ухо:

– Серпенты принёс?

– Принёс, – отвечает Димон-А и достаёт свёрнутую в трубку и стянутую резинкой толстую пачку зелёных купюр.

Сняв резинку, Дэн разворачивает веером целую кипу однодолларовых банкнот. Мигом их пересчитав, он на всякий случай одну из них выхватывает и просматривает на свет.

##Внезапная вспышка света###пронизывает купюру и в ней проступает водяной знак в виде змеи, изогнутой, как буква S, и перечёркнутой двумя параллельными линиями.

Вновь стянув резинкой пачку, Дэн прячет её в левый карман пиджака, надетого на голое тело, а затем вынимает что-то из правого кармана и раскрывает кулак: на светло-зелёной ладони лежат два сморщенных тёмных шарика.

– А это что?

– Кактусы.

– Какие ещё кактусы?

– Такие себе маленькие, лишённые колючек мексиканские кактусы. Но если их пожевать, мало не покажется.

Димон-А с недоумением смотрит на Дэна.

– Я же заказывал другое.

– Это оно и есть. Только в натуральном виде.

Даже разговаривая, голова у Дэна остаётся неподвижной, а чёрные очки лишь подчёркивают, что он смотрит на всех застывшим немигающим взглядом.

– Я такое уже раз хавал, – вспоминает О’Димон.

Димон-А забирает тёмные шарики в свою руку.

– Их, между прочим, сейчас днём с огнём не найдёшь, – говорит Дэн. – Их запрещено выращивать даже в Мексике.

– Почему?

– Потому что они дают просветление.

– Что, правда?

Димон-А раскрывает ладонь и по-новому смотрит на кактусы.

– Если хотите знать, – разъясняет Микки, – только благодаря им майя и узнали, что ждёт нас всех в 2012 году.

– Да, ладно.

– Эти кактусы такпробуждают сознание… что в какой-то момент вас озаряет. И вы начинаете видеть та-кое, – заводит Микки глаза кверху.

– Что именно?

– То, что скрыто от всех. То, что никто не видит… ну, за исключением шаманов, колдунов, ведьм и прочих ясновидящих….

– Во, клёво!

– Только предупреждаю тебя сразу, брат, – добавляет Дэн, – трип будет сёрьёзным.

– Ну, мне не в первой, – усмехается Димон-А.

– Более того, очень опасным.

– Я обожаю опасныепсиходелические путешествия.

– На этот раз ты увидишь апокалипсис, – убеждает его Дэн.

– Апокалипсис? – пугается вдруг Димон-А.

– Не пугайся, брат, – улыбается Микки. – На самом деле, апокалипсис в переводе с греческого означает разоблачение, снятие покрова, раскрытие тайны.

– То есть, это не смертельно? – Димон-А поворачивается к О’Димону. – И ты его уже видел?

– Ага, – кивает О’Димон, – только я вряд ли бы вернулся оттуда, если бы не следовал указаниям своего мастера.

Рубанув в воздухе ладонью, Дэн словно подтверждает это.

– Короче, запомните одну вещь. Как только вы их примете внутрь, вы станете видеть. Но не бойтесь того, что вы увидите! Если испугаетесь – вы пропали. Зарубите себе на носу – эти видения не приходят извне. Они находятся внутри вас. Не трогайте их, и они не тронут вас. И ещё одно. Что бы они вам не предложили, от всего отказывайтесь. Ясно?

– Ясно.

– Ладно, Дэн, погнали, – торопит его Микки.

Человек-ящер и человек-змей торопливо покидают их и уходят вверх по склону. С вершины горы аспид прощально машет им рукой и исчезает вслед за херувимом.

Димон-A неожиданно прячет кактусы, зажимая их в кулак.

– Ты чего? – удивляется O`Димон.

– Да вон, – кивает Димон-А, – пусть эти тёлки пройдут.

Они ждут, пока мимо них не пройдут две похожие друг на друга светловолосые девушки в традиционных украинских нарядах.

9. Женщина в красном сарафане

Откуда-то издалека доносится надрывный тревожный крик, словно кто-то зовёт кого-то.

– Зоя! Зоя! – душераздирающе зовёт кто-то со склона горы.

Майя и Жива, проходя мимо стоящих на обочине двух Димонов, оглядываются.

По склону горы спускается молодая женщина лет тридцати пяти, одетая в красный сарафан до колен и в белую вышиванку. По плечам её распущены длинные русые волосы. В руке у неё ветка цветущей бузины.

– Зоя! Ты где? Отзовись! – кричит она.

– Это же Навка, – узнав её, шепчет двоюродной сестре Жива.

– А кто такая Навка? – негромко спрашивает Майя.

Не успев ответить ей, Жива громко кричит молодой женщине:

– Навка! Что случилось?

Женщина в красном сарафане спускается им навстречу.

Димон-А, забыв о кактусах, не может отвести от неё взгляда. Подойдя к девушкам, Навка заговаривает с ними, о чём-то их спрашивает, те пожимают плечами. Затем в левой руке женщины появляется мобильный телефон.

Набрав номер, она торопливо говорит в трубку:

– Кожумяка, ты где? У меня беда! Зоя исчезла… Я не знаю, где она. Мне кажется, она исчезла неспроста. Я видела здесь иных! Мне кажется, они пришли за ней. Когда ты будешь?

O`Димон тем временем не находит себе места.

– Сколько можно трындеть? – гневно восклицает он.

– Не злись, – предупреждает его Димон-А. – Гнев – это же смертный грех. Так что, два – один.

O`Димон недовольно вздыхает.

– Ты же сказал, что это добродетель.

Наконец, Навка прощается с девушками и направляется к парням. У неё миловидное лицо, из-под красного сарафана выглядывают очаровательные коленки, а из выреза вышиванки выглядывает, вздымаясь при ходьбе, начало её обворожительной полной груди.

Димон-А не сводит с неё глаз. Но женщина в красном сарафане явно чем-то встревожена. Она смотрит на него и как будто не видит.

– Извините, вы тут девочку в белом платье не видели?

– Нет, – коротко отвечает О`Димон, опередив товарища.

– И куда она делась? – всплёскивает она руками.

– А где она потерялась? – участливо спрашивает Димон-А.

– Да вон там мы с ней наверху сидели – показывает Навка на гору, – возле той цветущей бузины. А потом оказалось, что за кустом этим прятались иные.

– Как это, иные? – не понимает О’Димон.

– Ну, такие: один – с крыльями за спиной, а другой – со змеиной головой.

Димоны недоумённо переглядываются между собой.

– Я прогнала их этой веткой, – продолжает Навка, а когда вернулась, Зои нигде уже не было.

– Не черта себе! – качает головой Димон-А.

– Так, значит, вы не видели её?

– Нет, девочка здесь не пробегала, – мотает головой О’Димон.

– А иные? – не отстаёт Навка.

– И эти тоже, – кивает Димон-А.

Навка замолкает и с подозрением смотрит ему в глаза.

– К сожалению, вы уже попались в их ловушку.

– В какую ещё ловушку? – недоумевает О’Димон. – Женщина, вы о чём?

– Я о тех двух маленьких, лишённых колючек мексиканских кактусах, которые, если пожевать, мало не покажется.

Слова длинноволосой женщины в красном сарафане приводят Димонов в такое замешательство, что те застывают на месте, словно поражённые молнией.

– Они и, правда, дадут вам возможность увидеть то, чего не видят другие, – добавляет Навка. – Но это последнее, что вы увидите.

О’Димон мгновенно бледнеет и начисто теряет дар речи. Вытаращив глаза от изумления и приоткрыв рот, он силится что-то сказать и не может. Димона-А, напротив, тут же бросает в жар. Уши его пунцовеют и горят огнём, как будто его только что застали на месте преступления или уличили в том, что он так тщательно скрывал.

Но, делая вид, что он тут совершенно ни при чём, Димон-А приходит другу на помощь.

– Нет… никого мы здесь не встречали, – мотает он головой.

– Ясно.

Женщина в красном сарафане оставляет их и идёт дальше в гору по асфальтовой дороге.

Хлопая глазами, О’Димон смотрит на удаляющуюся фигуру. К нему неожиданно возвращается дар речи.

– Как это она догадалась?

– А бес его знает, – пожимает плечами Димон-А, глядя в спину уходящей женщины.

Больше не таясь, он разжимает кулак и вновь показывает приятелю два засушенных кактуса на ладони.

– Ну что, сейчас заточим или потом?

– А там, возле вышек, менты, случайно, не стоят? – спрашивает О’Димон.

– Обычно не стоят, но сегодня особый день. Сегодня вполне могут стоять.

– Тогда давай сейчас, пока нас не обшманали.

О’Димон протягивает руку за одним из кактусов.

Ушедшая недалеко вперёд женщина в красном сарафане неожиданно останавливается и поворачивается к ним.

– Даже и не думайте! – кричит она издали.

– А мы и не думаем, – стебётся О’Димон.

– В таком случае очень скоро вы увидите её.

– Кого? – любопытствует Димон-А.

– Свою нежить.

– Какую ещё нежить?

Навка усмехается.

– Вы будете оченьудивлены, увидев её.

– Где же она? – деланно удивляется О’Димон. – Почему я её не вижу?

– Потому что она сидит в тебе.

– Во мне? – недоумённо перепрашивает О’Димон.

– Эта тварь уже давно сидит в тебе. Впрочем, и в твоём друге тоже.

– Да что вы говорите! – усмехается Димон-А.

– Более того, очень скоро вы увидите ещё и змею.

– Какую ещё змею?

– Такую, – отвечает Навка и, соединив пальцы рук, показывает им замкнутый круг.

– Уробороса? – спрашивает О’Димон.

– Нет, Амфисбену.

– Чёрт подери, сколько же всего интересного мы сейчас увидим! – загорается Димон-А.

Поняв, что переубедить парней ей не удастся, Навка вздыхает и идёт дальше вверх по дороге.

– Ну, погнали! – Димон-А смело, не таясь, отправляет свой кактус в рот. Второй кактус исчезает во рту О’Димона. Оба молча и усиленно начинают жевать.

– Фу, какая гадость, – морщится Димон-А.

– А по мне так вроде ничего, – не соглашается с ним О’Димон.

– А может, у неё просто крыша поехала? – предполагает Димон-А, – паранойя там или какой-нибудь синдром?

– Я бы не сказал. В чём-то она права. В тот раз я, действительно, чувствовал в себе змею.

– Какую ещё змею?

– Ту самую, которая, свернувшись спиралью, спит в крестцовой кости у каждого человека, – со знанием дела отвечает О’Димон.

– Кундалини, что ли?

– Ага.

– Да ладно, как ты мог её почувствовать?

– Обыкновенно. Когда она выходила из меня.

– Выходила? Из тебя? Откуда же она выходила? Из задницы?

– Из родничка. Из того места на темечке, которое зарастает у младенцев в первый год жизни.

Сверху до них вновь доносятся призывные, душераздирающие крики Навки:

– Зоя! Зоя! Где ты?

Назад Дальше