– Само Зло?!! – кричал я в замолчавшую трубку.
– Да не Ксюша! – наконец ожил Семен. – Стас!
– Стас?.. – пробормотал я. Ощущение было такое, будто на меня налетела стена, выбив из головы все мысли. – Стас?..
Он-то тут при чем?..
Он же вообще ни на какую проверку не ходил сегодня… У него же было обычное задание по проверке клубов на нелицензированные игры. Обычная проверка. Рутинная. Почти формальная. Правда, кажется, в новом районе. В одном из только открывшихся клубов, которые мы еще ни разу не проверяли…
– …новый микрорайон, – быстро бормотал в трубке Семен, проглатывая окончания. – Вира-клуб только открылся… Под открытие они решили порезвиться, завлекалочку устроить… Локализовали какую-то игрушку под обстановку клуба… Начало игры – точь-в-точь, как сам клуб и вокруг него… Даже ввинтили обсчет картинки с камер наблюдения, чтобы машины на стоянке в игре те же самые, что и в реале… И погода точь-в-точь…
Он еще что-то говорил, а я вдруг сообразил, что так и стою – телефон в одной руке, турка с кофе в другой. Снизу краснеет диск плиты.
А я стоял, и мне казалось, что все это сон. Вязкий кошмар, и потому все тело ватное, словно чужое. Потому что…
Потому что такого не может быть .
Это мыв проверочных играх такое делаем. Чтобы наших новичков на крепость психики проверять. В единственной игре, которая идет в том псевдо-клубе, в помещениях бывшего бомбоубежища, – который на самом деле никакой не клуб, а исследовательский институт при нашем Агентстве.
Но чтобы такое в реале произошло…
– … он как-то вывалился в реал, – все тарабанил в трубке Семен, ужасно спеша и глотая слова, я едва мог разобрать, что он говорил. – И…
Он вдруг замолчал.
– Что?.. Не тяни! Что?!
– Есть погибшие…
Только этого еще не хватало…
– Сколько?
– Две…
Две…
– Женщины?.. – пробормотал я, холодея.
Матерые тетки не так-то часто ходят в вира-клубы. Куда чаще подростки. Неужели – молодых девчонок?..
Семен издал какой-то невнятный звук, словно хотел сглотнуть, но никак не мог.
– Две… Двенадцать, – наконец выговорил он. – И он забаррикадировался! Его никак не могут взять.
– Сколько?..
– Двенадцать! И может быть, еще не всех нашли! И сейчас он забаррикадировался!
– Подожди! Что значит, забаррикадировался?! Он что, все еще…
Я замолчал, не в силах договорить. Просто язык не поворачивался.
На миг накатило дикое желание, чтобы это все оказалось сном. Переел за ужином мяса, кофе перепил, потом заснул… На набитый желудок иногда бывают такие сны – мутные, душные, тяжелые…
Но только если это и был сон, проснуться мне было не суждено.
– Да, – договорил за меня Семен то, что сам я не решился сказать. – Он все еще уверен, что это игра. И все еще пытается завалить ее. Все еще старается добраться до этих чертовых пятисот лембед…
5
…
– Это уже не игра!.. Не игра!.. – пробивалось даже сквозь кулаки.
Звук мегафона продирался в голову, путая мысли.
Что делать-то… Что же делать-то теперь…
Господи, как же это случилось-то?! Когда я сделал ошибку?
Тогда днем, когда говорил с ними обоими? Когда Стас выходил от меня? Этот его взгляд, эта его улыбочка, будто он понял какой-то намек, который я не решился высказать вслух… Тогда?
Черт возьми, надо было остановить его тогда! Бросить все дела, забыть про Девочку Само Зло – и сразу же поговорить с ним. Прямо. Без уверток. Начистоту…
– Сдавайся! Ты окружен! Это уже не игра! – ревел мегафон по ту сторону ларька. – Это уже не игра! Это реал! Слышишь, ублюдок?! Это уже не игра, мразь! Сдавайся!
Сколько раз я слышал вот такие вот мегафонные вопли… Десятки раз. Стандартный оборот дела на нашей проверке цензоров. Я слышал их столько раз, что, казалось, уже привык…
Только на этот раз это в самом деле не игра.
Я заставил себя открыть глаза, шагнул обратно к спецназовцу и еще раз взглянул на тело: нашивки, знаки отличия?
На груди если что-то и было, то теперь превратилось в лохмотья, залитые кровью. А вот на рукаве…
Я пригнулся, вглядываясь – и меня тут же схватили за локоть.
– Пойдемте, пойдемте, – забормотал мой сопровождающий, оттягивая меня прочь. Голос у него был такой, будто он вот-вот свалится в обморок. – Как вы можете, господи…
А я нервно сглотнул. Потому что рассмотрел нашивку на рукаве.
– Это был снайпер… – сказал я.
– Да, да, снайпер! Кто же еще мог стоять в первом круге оцепления! Пойдемте… Пойдемте, черт бы вас побрал! Сейчас начнется штурм, вас может задеть шальной пулей… До него рукой подать, – он махнул рукой куда-то за ларек, в темноту парка. – Часовня новая в углу парка, совсем близко…
Я словно проснулся. Крутанулся к нему:
– Штурм?!
– Да, да, штурм, а о чем я вам говорю…
Черт возьми! Только штурма и не хватало!
– Где штаб?!
Человек нахмурился, глядя на меня. То упираюсь, то сам рвусь куда-то…
Он еще ничего не понимает!
А хуже всего то, что там, в штабе – тоже могут не понимать!
– Где оперативный штаб?!! – рявкнул я.
– Там… – махнул он рукой. В темноте белело пятно кафетерия.
Я бросился туда, и за спиной тут же заголосило:
– Да стойте! Да куда же вы, в самом деле! Пригнитесь!
6
В кафе был еще темнее, чем на улице, – ни одна лампа не горит, а все окна заклеены фольгой. Только голубоватые отблески от мониторов.
Все столики составлены в середину, в один длинный ряд. На нем выстроились десятка два работающих ноутбуков.
Свет от мониторов озарял людей – человек десять, если не больше. И еще кто-то по углам, неразличимые в темноте…
Все они суетились, шептались, иногда подходили к ноутбукам, что-то делали… А в центре этой суматохи, как скала, возвышался полковник. Здоровенный плотный дядька с бычьей шеей, коротко стриженный, уже начинающий седеть.
Широко расставив ноги, заложив руки за спину. На скуле гарнитура.
– Камеры? Инфракрасные прожекторы? – командовал он.
– Готово… – раздалось из динамиков на столе.
На нескольких мониторах вспыхнули картинки: вид парка, с разных сторон. Ночь, но на мониторах все видно, как на ладони. Будто днем. Все-все видно, каждую травинку, каждый кустик. Только цвета странные, и небо – черное-черное. Вид с камер, работающих в инфракрасном режиме?
Все камеры нацелены на часовенку. Свежий деревянный сруб с крылечком, на самом верху купол из гнутых листов стали, словно бутон из стальных лепестков. Инфракрасные прожекторы отражались в них, как солнце в позолоте.
Стены часовни потемнее, а окна совсем черные…
– Он точно там? – спросил полковник.
– Да, – отозвались динамики. – В тепловизор был виден его след на земле. Он дошел до часовни, и из нее не выходил. Правда, след был странный…
– Что значит – странный? Выражайтесь яснее!
– Будто он волок что-то теплое…
Меня взяли за руку, я оглянулся.
Из полумрака на меня глядел Семен. Уже здесь. А вон и Андрей… Тоже примчался помогать, когда узнал, что случилось.
– Константин Сергеич, – зашептал Андрей. – Ну хоть вы ему скажите, что штурмовать нельзя…
Я уже и сам увидел то, чего опасался больше всего.
На мониторах. Сразу не рассмотрел, а теперь, когда глаза привыкли к странным цветам…
В траве, метрах в тридцати от стены сруба, вжимался в землю человек. А вон еще один… И еще…
Трое. Ползут к часовне.
К часовне, в которой засел Стас…
– Второй, третий! – рявкнул полковник в гарнитуру. – Быстрее на дистанцию! Первый уже ждет.
– Стойте! – позвал я. – Прекратите штурм.
Люди, кружившие вокруг полковника как мухи, шептавшиеся тихонько-тихонько и старавшиеся лишний раз не зашуршать одеждой, – замерли. Десяток пар глаз уставились на меня.
Полковник очень медленно обернулся.
– Эт-то еще кто такой?.. – процедил он, оттопырив губу. – Уберите, – распорядился он, словно речь шла о каком-то таракане, которого раздавили, а теперь неплохо бы и останки вытереть салфеткой.
И в тот же миг оказалось, что кто-то уже за моей спиной. Большой, сильный и умеющий выкручивать руки. Я чуть не взвыл, когда он до предела вывернул запястья, а потом локоть и плечо.
А полковник, как ни в чем ни бывало, развернулся обратно к мониторам, поправил гарнитуру у себя на скуле:
– Узел!
– Первый и третий вышли на позицию, – откликнулись динамики на столе. – Второй выдвигается.
– Медленно выдвигается! – рявкнул полковник. – Сколько ему еще нужно?!
Я дернулся, но руку мне держали крепко.
– Полковник! – крикнул я. – Немедленно остановите штурм! Отмените!
Полковник досадливо дернул плечом, но все-таки обернулся ко мне. Окинул взглядом с головы до ног и усмехнулся:
– Отменить? Это еще почему?
– У вас ничего не выйдет, полковник. Он перебьет ваших людей, как цыплят.
– Да ну?
– Да. Вы не понимаете, с кем имеете дело. Это не обычный парень, засевший в доме с оружием, это…
– Я знаю, что не обычный! – рявкнул полковник, прищурившись. – Обычный не выпотрошил бы два десятка человек по пути в эту часовенку! Мясник недорезанный…
– Он не мясник, – холодно сказал я. – Он цензор.
– Да хоть сам господь бог! Мои ребята возьмут его и теперь уж самого настругают мелкой окрошкой, ур-рода…
– Подождите, полковник, – я постарался говорить мягко. Спокойно. – Остановитесь. Не надо никакого штурма, дайте мне просто переговорить с ним…
– Некогда разговаривать! Светает уже. Скоро совсем светло будет. А для штурма нужна – темнота!
– Полковник, даже в темноте у вас ничего не получится. Неужели вы не видите, что он что-то задумал? Ну хотя бы вспомните, как легко он снял вашего человека из оцепления!
Я мотнул головой назад. Туда, где за стенами кафе ларек, а под ним снайпер, – лишившийся и винтовки, и жизни…
Полковник поджал губы.
– Это был не мойчеловек. Первичное оцепление производили не мы, а… Р-раздолбаи! – налился он кровью. – Дали ему выйти из торгового центра, подобраться к их снайперу и зарезать его! Распотрошить, как свинью! Взял его же винтовку – и совершенно спокойно ушел дальше в парк! В эту чертову часовню…
– Тем более, полковник. Разве стал бы он останавливаться в этой часовенке, когда мог совершенно спокойно уйти за ваше оцепление… если бы у него не был припасен какой-то козырь?
– Не мог! Дальше второе кольцо.
– Это ничего не меняет. Он прошел бы и через второе кольцо оцепления, и через третье, если бы оно было, и вы прекрасно это знаете! Он явно что-то задумал, и…
– Нечего тут задумывать! Некуда ему деваться, с-суке! Может, он бы и просочился в канализацию, да только нет там под часовней ничего! И местность просматривается вокруг на сотню метров – разве сами не видите? Он в капкане. В надежном капкане.
– А может быть, именно поэтому он и засел в этой часовне?
– Не понял?.. – нахмурился полковник.
– Под землей к нему не подобраться. И вокруг все на сто метров видно и простреливается… Еще раз повторяю, полковник. Перестаньте думать о нем как о маньяке или о террористе, которого окружили и загнали в угол. Он – цензор . Дайте мне переговорить с ним, и…
– А вы, собственно, кто такой?