Здесьввозрасте тридцати девятилет я почувствовал себя стариком. Я
сталуставать к вечеру, и мне было леньвыходить в город; у меня появились
собственническиепристрастия к определенным стульям и газетам; перед ужином
я обязательновыпивал ровнотри рюмки джина и ложился спать сразу же после
девятичасового выпуска последних известий. А за час до побудки уже не спал и
находился в самом дурном расположении духа.
Здесь умерла мояпоследняя любовь. Ее смерть произошла самым банальным
образом.Однажды,сравнительнонезадолгодонашегоотъезда,когдая
проснулся, как обычно, до побудки илежал, глядяв темноту,ипод мерный
храписонноебормотаниеостальныхчетырех обитателейвоенногодомика
перебирал в мыслях заботы предстоящегодня -- не забылли я назначить двух
капралов на стрелковую подготовку, не окажется ли у меня сегодня опять самое
большое число невозвращенцев из отпуска, можно ли доверить Хуперу занятия по
топографиисдопризывниками,-- лежа так в предрассветной тьме, явдругс
ужасом осознал,что привычное,наболевшее успело тихо умереть в моей душе;
приэтом япочувствовалсебя так же, какчувствуетсебя муж, который на
четвертом годубрака вдруг понял, чтоне испытываетбольше ни страсти, ни
нежности, ни уважения к еще недавно любимой жене; не радуется ее присутствию
и нестремитсярадовать ееисовершеннонеинтересуется тем,чтоона
подумает,сделает или скажет; и нет у него надежды ничего исправить, и не в
чем упрекнуть себя за то, что случилось.Я позналдо конца весь унылый ход
супружеского разочарования,мыпрошли, армия и я, черезвсе стадии-- от
первых жадных восторгов до этогоконца,когда из всего, что нас связывало,
остались только хладные узы закона, долга и привычки. Сыграны уже всесцены
домашнейтрагедии -- прежние легкие размолвки постепенноучастились, слезы
перестали трогать,примирения утратили сладость, и родились отчужденность и
холодное неодобрениеивсе растущая уверенность, что всемувиною не я,а
она, предмет моей любви. Я различил в ее голосенеискренние нотыитеперь
ловилихвкаждойфразе;увиделунеепустой,подозрительный взгляд
непонимания и эгоистические,жесткие складки вуглах ее рта. Я изучилее,
какизучаютженщину,скоторойживутоднимдомом,деньзаднем,в
продолжении трех с половиной лет,и я знал все ее неряшливыепривычки, все
искусственные, затверженные приемыееочарования, ее завистьикорысть и
манерунервно потиратьпальцы,говоря ложь. Лишенная обаяния, онатеперь
предсталапередомнойкакчужойичуждыймнечеловек,скоторымя
нерасторжимо связал себя в минуту неразумия.
И потомув тоутро,когданампредстоялоснятьсяслагеря, меня
нисколько не интересовало место нашего назначения.Япродолжал делать свое
дело,нотеперь не вкладывал в него ничего, кроме покорности. Приказ был в
09.15погрузиться в поезд наблизлежащей железнодорожной веткеи иметьс
собою в вещмешках неиспользованную часть суточного довольствия; и больше мне
ни дочего не былодела.
Приказ был в
09.15погрузиться в поезд наблизлежащей железнодорожной веткеи иметьс
собою в вещмешках неиспользованную часть суточного довольствия; и больше мне
ни дочего не былодела. Мой помкомроты спередовым отрядом уже выехал на
место.Ротноеимуществобылоупакованонакануне.Хупераяназначил
произвести осмотр строя. В 07.30 ротебыло предписано построиться на плацу,
сложив вещмешки у входав казарму. Нас уже много раз перебрасывалис места
на место после того случая, когда в одно прекрасное многообещающее утро 1940
года мы почему-то возомнили, будто нас отправляют на оборону Кале. С тех пор
мы по меньшей мере трижды в году меняли свое местоположение; на этот раз наш
новыйполковник поднялнеобычайнуюшумихунасчет "военнойтайны" и даже
настоял натом,чтобыснашихмашиниобмундированиябыли снятывсе
опознавательные значки. "Это будет прекрасной проверкой готовности кбоевым
действиям,-- сказал батальонный.--Еслияпо прибытиик месту назначения
обнаружу тамкого-нибудьизгражданскихлиц женского пола,обретающихся
здесь при лагере, я буду знать, что произошла утечка секретной информации".
Дымотполковыхкухоньразошелсявместестуманом,обнаживвсю
территориюлагеря в виде лабиринта дорожек и тропинок, проложенных напрямик
поверх контуров бывшей здесь когда-тоусадьбы. Похоже было, что этот лагерь
раскопали через столетия трудолюбивые археологи.
"НаходкиПоллокадаютнамценноезвено,связывающее
рабовладельческо-гражданскиеобществадвадцатого столетия сосменившей их
племенной анархией. Здесьперед нами народ -- обладатель развитой культуры,
знавший сложныедренажныесистемы и долговечныедороги, завоеванный расой
самого примитивного типа".
Так, бытьможет,напишут мудрецы будущего, подумал я и, отвернувшись,
обратился к старшине:
-- Мистера Хупера не было здесь?
-- Пока не показывался, сэр.
Мысним вошли впустоепомещение ротнойканцелярии ия обнаружил
свежеразбитоеокно,котороене значилось вописи поврежденного барачного
имущества, составление накануне.
-- Сильныйветерночью,сэр,--скороговоркойпоясни старшина. (Все
разбитыеокна проходилипо этой статье ил же по статье"Саперноеучение,
сэр".)
ПоявилсяХупер;этобылмолодойчеловек снездоровыцветом лица,
прямыми, зачесаннымисолба назадволосам ипровинциальнымвыговором. В
нашей роте он служил трети месяц.
Солдатыне любили Хупера за то, чтоон плохо знал сво дело,и за то,
что во время перекуров он всех без разбора называл "Джонами"; но я испытывал
к нему чувство почти любовное из-за одной истории, случившейся с ним в нашей
офицерской столовой в день его прибытия в часть.
Новый командир батальона тогда только с неделю как у нас появился, и мы
ещенезнали,чтоонсобой представляет.