Согласиться? Не рано ли?"
Через день она позвонила ему снова. Аннелиза была вванной.Кречмар
заговорил почти шепотом, посматривая надверь.Несмотрянабоязнь,он
испытывал большое счастье оттого, что Магда его простила. "Мое счастье,-
сказал он, вытягивая губы, - мое счастье". "Слушай, когдатвоейженыне
будет дома?" - спросила онасосмехом."Незнаю,-ответилКречмар,
похолодев, - а что?" "Я хочу ктебеприйтинаминутку".Онпомолчал.
Где-то стукнула дверь. "Я боюсь дольше говорить", -пробормоталКречмар.
"Какой ты трус. Помни, что если я к тебе приду, то поцелую"."Сегодняне
знаю, не выйдет, - сказал он через силу. - Если я сейчас повешу трубку, не
удивляйся, вечером увижу, мы тогда..." Он повесил трубку и некоторое время
сидел неподвижно, слушая гром сердца. "Я действительно трус, - подумал он.
- Она в ванной еще провозится с полчаса..."
"У меня маленькая просьба, - сказал он Магде при встрече. -Сядемв
автомобиль, покатаемся". "В открытый", - вставила Магда. "Нет, это опасно.
Обещаю тебе хорошо себя вести", - добавил он, любуясь при свете фонаряее
по-детски поднятым к нему лицом.
"Вот что, - заговорил он, когда они очутились в таксомоторе. -Яна
тебя, конечно, не в претензии за то, что ты мне звонишь, но я прошу и даже
умоляю тебя больше этого не делать, моя прелесть, мое сокровище ("Давно бы
так", - подумалаМагда);во-вторых,объяснимне,кактыузналамою
фамилию". Она безо всякой надобности солгала, что его,дескать,знаетв
лицо одна ее знакомая, которая их видела вместе на улице. "Ктотакая?"-
спросил с ужасом Кречмар. "Ах, простая женщина,родня,кажется,кухарки
или горничной, служившейутебякогда-то".Кречмармучительнонапряг
память. "Я, впрочем, сказала ей, что она обозналась, - я умная девочка".
В автомобиле переливались пятнистыепотемки,онасиделадоодури
близко,отнеешлокакое-тоблаженное,животноетепло,мимоокон
проносился шумный сумрак ночного Тиргартена... "Я умру, еслинебудуею
обладать, или свихнусь", - подумал Кречмар исказал:"В-третьих,насчет
твоего переселения. Найди себе квартирку в две-три комнаты с кухней. Яза
все заплачу. С условием, что ты мне позволишь ктебезаглядывать"."Ты,
кажется, забыл, Бруно, наш утреннийразговор"."Ноэтотакопасно,-
воскликнул Кречмар. - Вот, например, завтра я буду одинприблизительнос
четырех до шести. Но мало ли что может случиться..." Онсебепредставил,
как жена ненароком воротитсясдороги...Молодаяхудожница,нужноей
помочь устроить выставку. "Но я же тебя поцелую, - тихо сказала Магда. - И
знаешь, все в жизни всегда можно объяснить".
Всякая мысль о Магде, о ее тонком отроческом сложенииишелковистой
коже всегда вызывала у него дрожь в ногах,желаниезастонать.Обещанное
прикосновение казалось таким блаженством, чтодальшенекуда.
Однакоза
этим еще открывалась новая, невероятная даль: тамждалеговзглядатот
самый образ, который еще недавно множествоживописцевтакравнодушнои
плохо рисовали, поднимая и опуская глаза. Нообэтихскучныхсолнечных
часах в студиях Кречмар ровно ничего не знал. Мало того,надняхстарый
доктор Ламперт показывал ему пачку рисунков углем, сделанных запоследний
год его сыном, а среди них был портрет голой стройной девочки сожерельем
на шее и с темной прядью вдоль склоненного лица. "Горбун вышеллучше",-
заметил Кречмар, вернувшись к другому листу, где былизображенбородатый
урод со смело прочерченными морщинами."Да,талантлив",-добавилон,
захлопнув папку. И все. Он ничего не понял.
И сейчас его тряс озноб, он ходил по кабинету исмотрелвокно,и
справлялся о времени у всех часов в доме. Магда уже опоздаланадвадцать
минут. "Подожду до половины и спущусь на улицу, - прошептал он, - а то уже
будет поздно, поздно, - у нас так мало времени..."
Окно было открыто. Сиял мокрый весенний день, пожелтойстенедома
напротив струилась тень дыма из теневой трубы. Кречмар высунулся попояс,
опираясь пальцами о подоконник. "Боже мой, следовало ей твердо сказать: ко
мне нельзя". В это мгновение он завидел ее -онапереходилаулицу,без
пальто, без шляпы, словно жила поблизости.
"Есть еще время сбежать, не пустить", - подумал он, новместоэтого
вышел в прихожую и, когда услышал еелегкийшагналестнице,бесшумно
открыл дверь.
Магда,вкороткомярко-красномплатьице,соткрытымируками,
улыбаясь,взглянулавзеркало,потомповернуласьнаоднойноге,
приглаживая затылок. "Ты роскошно живешь", - сказала она, сияющими глазами
окидывая широкую прихожую, пистолеты и сабли на стене,прекраснуютемную
картину, кремовый кретон вместо обоев. "Сюда?"-спросилаона,толкнув
дверь, и, войдя, продолжала бегать глазами по сторонам.
Он, замирая, взял ее одной рукой за талию и вместе снейгляделна
люстру, на шелковую мебель, словно и сам былчужойздесь,-новидел,
впрочем, только солнечный туман, все плыло, кружилось,ивдругподего
рукой что-то дивнодрогнуло,бедроеечутьподнялось,онадвинулась
дальше. "Однако, - сказала она, перейдя в следующую комнату, - я не знала,
что ты так богат, какие ковры..."
Буфет в столовой, хрусталь и серебро так нанееподействовали,что
Кречмару удалось незаметно нащупать ее ребра и - повыше - горячую,нежную
мышцу. "Дальше", - сказала она облизнувшись.Зеркалоотразилобледного,
серьезного господина, идущегорядомсдевочкойвкрасномплатье.Он
осторожно погладил ее по голой руке, теплой и удивительно ровной,- зеркало
затуманилось... "Дальше",- сказала Магда.
Он жаждал поскорее привести ее вкабинет,сестьснейнадиван;
вернись жена, все было бы просто: посетительница, по делу.