"Наверху? Отчетливо? - удивленно повторил Кречмар. - О чем ты?"
Она хлопнула по книге и слегка привстала.
"Да ведь письмо ты получил?"
"Какое письмо?" - спросил Кречмар и вдруг приложил ладонь корту,и
глаза его расширились.
"Я сегодня утром послала тебе письмо, - сказала Магда, глядя нанего
с любопытством. - Я так рассчитала, что ты с вечерней почтой получишьего
и сразу придешь".
"Не может быть", - выговорил Кречмар.
"Ах, я могутебепересказать.Дорогой,любимыйБруно,гнездышко
свито, и я жду тебя. Только не целуй слишком крепко, а то у твоейдевочки
может закружиться голова... Все".
"Магда, - сказал он тихо. - Магда, что тынаделала...Ведьяушел
раньше. Ведь почта приходит в без четверти восемь. Ведь сейчас ..."
"Опять я виновата, - сказала она. - Не смей на меня сердиться. Яему
так мило пишу, а он... Прямо обидно".
Она дернула плечами, взяла книгуиповернуласьнабок.Налевой
странице была картинка: Грета Гарбо, гримирующаяся перед зеркалом.
Кречмар мельком подумал: "Какстранно,-случаетсякатастрофа,а
человек замечает какую-то картинку". Часы показывали без двадцативосемь.
Магда лежала, изогнутая и неподвижная, как ящерица.
"Ты же меня погубила... Ты меня",-началон,нонедокончили
выбежал изкомнаты,загремелвнизполестнице,замахалпроезжавшему
таксомотору, вскочил в него и, сидя на краешке, подавшисьвперед,глядел
на спину шофера и бормотал: "Что же это такое, господи... я не успею...я
не успею..."
Автомобильостановился.Онвыпрыгнул.Близпалисадниказнакомый
почтальон, расставив ноги хером, говорил с толстяком швейцаром. "Мнеесть
письма?" - задыхаясь, спросил Кречмар. "Только что отнес к вам наверх",-
ответил почтальон с дружелюбной улыбкой.
Кречмар поднял глаза. Окнаегоквартирыбылинежноосвещены.Он
почувствовал, что теряет власть над собой, и, чтобы тольконеоставаться
на одном месте, вошел в дом, началподниматься.Однаплощадка.Вторая.
Молодая художница, ей нужно устроить выставку. Знаешь, былвор,яхотел
его схватить... Землетрясение, бездна...Онаужепрочла,онаужевсе
знает. Кречмар, не дойдя до своей двери, вдруг повернулипобежалвниз.
Мелькнула кошка, гибко скользнула сквозь решетку.
Через пять минут он опять вошелвтукомнату,вкоторуюнедавно
входил с таким счастливым трепетом. Магда лежала на кушетке все втойже
позе застывшей ящерицы. Книга былаоткрытавсенатойжестранице-
гримирующаяся Грета. Он сел поодаль на стул и принялсятрещатьсуставами
пальцев.
"Перестань", - сказала Магда, не поднимая головы. "Ну что же,письмо
пришло?"
"Ах, Магда.
.." - тихо произнес онипрочистилгорло.Потомснова
прочистилещегромчеисказалпетушинымголосом:"Поздно,поздно,
почтальон уже выходил".
Он встал, прошелся раза два по комнате, высморкался и сел снова на то
же место.
"Она читает все мои письма, ты ведь это знаешь..." -проговорилон,
глядя сквозь дрожащий туман на носок своего башмака и легонько топая им по
расплывчатому узору на ковре.
"Ты бы ей запретил".
"Ах, Магда, что ты понимаешь в этом... Так былозаведено,такбыло
всегда... Особенно повечерам.Быливсякиесмешныеписьма...Какты
могла... Я просто не знаю, что она сделаеттеперь.Ведьнеможетбыть
такого чуда... Ну, хотьэтотраз,хотьэтот,-былазанятадругим,
отложила, забыла... Ты понимаешь, Магда, что это бессмысленно, - чудесне
бывает".
"Ты только не выходи в прихожую, когда она прикатит.Яоднакней
выйду".
"Кто? Когда?" - спросил он, неясно представив себе почему-то давешнюю
полупьяную женщину.
"Когда? Вероятно, сейчас. У нее ведь теперь есть мой адрес".
Кречмар все не понимал.
"Ах, ты вот о чем, - сказал он наконец. -Воточем...Божемой,
какая же ты глупая,Магда.Поверь,чтокакразэтоникакнеможет
случиться. Все - но только не это..."
"Тем лучше", - подумала Магда, и ей стало вдругчрезвычайновесело.
Посылая письмо, она рассчитывала на гораздо меньшее:мужнепоказывает,
жена злится, топает ногами, стараетсявырвать...Перваябрешьсомнения
была бы пробита, и это облегчило бы Кречмару дальнейшийпуть.Теперьже
случай помог, все разрешилось одним махом. Она отложила книгу и посмотрела
с улыбкой на его дрожащие губы. С ним происходилонеладное,-наступила
чрезвычайно важная минута, -иеслинепринятьдолжныхмер...Магда
вытянулась, хрустнула плечами, почувствовала в своем стройном телевполне
приятное предвкушение и сказала, глядя в потолок:
"Пойди сюда, Бруно".
Он подошел; сокрушенно мотая головой, сел на край кушетки.
"Обними же меня, - произнесла она жмурясь, - уж так и быть -ятебя
утешу".
VIII
Берлин, майское утро, еще очень рано. В плюще егозят воробьи. Толстый
автомобиль,развозящиймолоко,шелеститшинами,словнопошелку.В
слуховом окошке на скате черепичной крыши отблеск солнца.Воздухещене
привык к звонкам и гудкам и принимает, и носит эти звуки как нечтоновое,
ломкое, дорогое. В палисадниках цветет сирень; белые бабочки, несмотряна
утренний холодок, летают там и сям, будтовдеревенскомсаду.Всеэто
окружило Кречмара, когда он вышел из дома, где провел ночь.
Он чувствовал мертвую зыбь во всем теле - и есть хотелось, и вместе с
тем поташнивало, и все было какое-то чужое; неуютное прикосновение белья к
коже, нервное ощущение небритости.