Не диво, что был он так опустошен:эта
ночь явилась той,окоторойон,вконцеконцов,толькоидумалс
маниакальнойсилоювсюжизнь.Разнузданностьэтойшестнадцатилетней
девочки лишь обострила его счастье - уже по тому, как она сводила лопатки,
мурлыкала, закидывала голову, когда он только еще раздевал ее, щекоталее
губами, Кречмар понял, что не холодноватая поволока невинности емунужна,
а вот именно эта резвая природная отзывчивость. Тогда и онсразу,какв
самых своих распущенных снах, сбросил ссебяпривычноебремяробкойи
неуклюжей сдержанности.Вэтихснах,посещавшихеготакдавно,ему
постоянно мерещилось, что он выходит из-заскалынапустынныйпляж,и
вдругнавстречу-молоденькаякупальщица.УМагдыбылточь-в-точь
снившийся ему очаровательный очерк,-развязнаяестественностьнаготы,
точно она давно привыкла бегать раздетой по взморьюегоснов.Онабыла
подвижна инеугомонна-жаркоедыхание,акробатическиеласки,после
краткого полуобморока она оживлялась снова, - подпрыгивала наматрацеи,
смеясь, перелезала через грядку кроватииходилапокомнате,нарочито
виляя отроческими бедрами, глядясь в зеркало и грызя сухую,оставшуюсяс
утра булочку.
Заснула она как-то вдруг - будто замолкла на полуслове, - ужетогда,
когда в комнате электричество стало оранжевым, а окно дымно-синим. Кречмар
направился в ванную каморку, но, добыв из кранатольконесколькокапель
ржавой воды, вздохнул, двумя пальцами вынул из ванны мочалку, посмотрел на
подозрительное розовое мыло, подумал, что преждевсегопридетсянаучить
Магду чистоте.Брезгливоодевшисьиположивнастоликезаписку,он
полюбовался, как спит Магда,прикрылеепериной,поцеловалвтеплые,
растрепанные, темные волосы и тихо вышел.
Итеперь,шагаявдольпустойулицыипроникаясьжалостьюк
прозрачному, невинному утру, он понимал,чтоначинаетсярасплата,-и
постепенно, тяжелыми волнами, приливали думы о жене, одочери.Когдаон
увидел дом, где прожил с Аннелизойтакдолго,когдатронулсялифт,в
котором лет девять тому назад поднялись румяная мамка сегоребенкомна
руках и очень бледная, очень нежная Аннелиза, когда оностановилсяперед
дверью, на которой холодно и безгрешнозолотиласьегофамилия,Кречмар
почти был готов отказаться от повторения этой ночи, - только быслучилось
чудо. Он говорил себе, что,есливсе-такиАннелизаписьманепрочла,
ночное свое отсутствие он объясниткак-нибудь-дажепожертвуетсвоей
репутацией трезвенника, - напился пьян,буянил,малоличтобывает...
Однако следовало отпереть вот эту дверь и войти, и увидеть... что увидеть?
Это просто нельзя было представить себе."Можетбыть,невойтивовсе,
оставить все так как есть, уехать, зарыться..." Вдруг он вспомнил, какна
войне приходилось покидать прикрытие.
"Можетбыть,невойтивовсе,
оставить все так как есть, уехать, зарыться..." Вдруг он вспомнил, какна
войне приходилось покидать прикрытие.
В прихожей он замер, прислушиваясь. Тишина. Обычновэтотутренний
час квартира бывала уже полна звуков - шумела где-товода,бонназвонко
говорила с Ирмой, в столовойзвякалагорничная...Тишина.Посмотревв
угол, он заметилвстойкеженинзонтик.ВнезапнопоявиласьФрида-
почему-то без передничка - и сказала сотчаяниемвголосе:"Госпожас
маленькой барышней уехали, еще вечером уехали". "Куда?" - спросил Кречмар,
глядя в угол. Фрида всеобьяснила,говоряскороикрикливо,апотом
разрыдалась и, рыдая, взяла из его рук шляпу итрость."Выбудетепить
кофе?" - спросила она сквозь слезы. "Да, все равно, кофе..."
В спальне был многозначительный беспорядок. Желтое платье жены лежало
на постели. Один из ящиков комода был выдвинут. Со стола исчезлипортреты
покойного тестя и дочери. Завернулся угол ковра.
Он поправил ковер и тихо пошел вкабинет.Там,набюваре,лежало
несколько распечатанных писем.КакойдетскийпочеркуМагды.Драйеры
приглашают на бал. От Горна -пустыелюбезностичерезокеан.Счетот
дантиста.
Часа через два явился Макс. Он, видно, неудачно побрился: натолстой
щеке был черный крест пластыря. "Я приехал за ее вещами", - сказалонна
ходу. Кречмар пошел занимследомимолчасмотрел,какониФрида
торопливо, словно спеша на поезд, наполняют сундук. "Не забудьтезонтик",
- проговорил Кречмар вяло. Потом в детскойповторилосьтожесамое.В
комнате бонны уже стоял аккуратно запертый чемодан - взяли и его.
"Макс, на два слова", - пробормоталКречмари,кашлянув,пошелв
кабинет. Макс последовал за ним и стал у окна. "Это катастрофа", -сказал
Кречмар. Молчание.
"Одно могу вам сообщить, - произнес наконец Макс,глядявокно,-
Аннелиза едва ли выживет. Вы... Она..." Макс осекся, и черный крест на его
щеке несколько раз подпрыгнул.
"Она все равно что мертвая. Вы ее... вы с ней...Собственноговоря,
вы такой подлец, каких мало".
"Ты очень груб", - сказал Кречмар и попробовал улыбнуться.
"Но ведь это же чудовищно! - вдруг крикнулМакс,впервыесминуты
прихода посмотрев на него. - Где ты подцепилее?Почемуэтапаскудница
смеет тебе писать?"
"Но-но, потише", - произнес Кречмар с бессмысленной угрозой.
"Я тебя ударю, честное слово, ударю!" - продолжал еще громче Макс.
"Постыдись Фриды, - пробормотал Кречмар. - Она ведь всеслышит.Это
катастрофа."
"Ты мне ответишь?" - И Макс хотел егосхватитьзалацкан.Кречмар
вяло шлепнул его по руке.
"Не желаю допроса, - сказал он, - все это крайне оскорбительно.