Мозгляки вроде Брюса не в состоянии так равномерно распределять алкоголь по всему организму. Он был совсем плох, и мне пришлось чуть ли не тащить его до такси, когда оно наконец подъехало. Однако...
- Я так дрожала, когда этот зверюга ушел, - перебила Джеки, - что решила позвать кого-нибудь к себе, чтобы хоть какое-то время не оставаться дома одной. Меня пугала сама мысль об одиночестве, поскольку я совершенно не была уверена, что Пит вздумает вернуться. Поэтому я позвонила Джону, и он, не колеблясь ни секунды, тут же приехал! Ну разве он не великолепен?
- Это меньшее, самое меньшее, что я мог сделать! - пробасил тот. - Мы же старые друзья, верно? И всегда ладили.., ну, в лучшие времена, куда более счастливые, чем сейчас. - С большим трудом он снова выбрался из кресла. - Во всяком случае, теперь, когда мистер Холман здесь, вам больше не о чем беспокоиться, дорогая леди, поэтому я пошел...
- Джон, вам вовсе незачем убегать сию секунду, - любезно возразила Джеки.
- Вы исключительно добры, прелестная леди. - Он взял ее руку и весьма жеманно поцеловал. - Но отныне я уверен, что вы в надежных руках, нет, не так: в самых надежных, и, следовательно, я могу направить усталые стопы к родному дому. - Он медленно провел рукой по густым черным кудряшкам и тяжело вздохнул. - Домой! Какое волшебство некогда таило в себе это слово. Но теперь, в последние дни.., увы.., бесконечный, невыносимо тягостный спектакль, разыгрываемый без аплодисментов публики и без оплаты актерам. Но я не стану докучать вам тягостными подробностями о гнетущей атмосфере, об укоризненных взглядах, недомолвках и завуалированных оскорблениях! Я с готовностью признаю... - Драматическим жестом он ударил себя левой рукой в грудь. - Да, не стану скрывать, что с каждым днем у меня становится все тяжелее на душе. А бедняга Брюс? - Эшберри закатил глаза. - Будь он сделан из более прочного материала! Но все эти огорчения раздирают его с той же легкостью, как острый нож - шелковую ткань. Я понимаю, что не должен спрашивать, но смею ли я надеяться, сэр... - он посмотрел на меня чуть ли не с благоговением, - что ваша проницательность в скором времени положит конец всем этим тяготам? Что виновный будет разоблачен, всем станет ясно, какой он негодяй и мерзавец, а мы вновь обретем дом в том смысле, что там воцарятся привычные мир и покой.
- Скажите-ка мне кое-что... Сегодня утром вы говорили, что за попыткой шантажа стоит Хиллан, который, по вашему мнению, уже многие годы доит Кендалла, так?
- И я подписываюсь под этими словами, сэр! - Актер загромыхал. - О, этот гнусный Хиллан! Вот где он у меня сидит, этот преступник! - И пухлый указательный палец почему-то уткнулся в мою грудь.
- Это всего лишь ваше предположение, что он тайком присваивает деньги Кендалла?
На какое-то мгновение Эшберри вдруг перевоплотился в настоящего римского императора, глаза из-под нависших бровей бросали на меня расчетливо-изучающие взгляды.
- Сказать по правде, боюсь, эта история выставляет меня в довольно неприглядном свете. Все это произошло совершенно случайно несколько недель назад. Я проходил мимо кабинета Рейфа, дверь была открыта, и я услышал, как они с Хилланом громко спорят. - Актер вскинул руку, как бы заранее защищаясь от возможных упреков с моей стороны. - Знаю, сэр! Подслушивание не принадлежит к числу хороших привычек, поэтому мне, как артисту и джентльмену, следовало бы поскорее пройти дальше. Но, признаюсь, я остановился у двери и стал слушать. Возмущенный Рейф обвинял его в присвоении пятнадцати тысяч долларов с помощью какой-то хитроумной операции. Мерзопакостный Хиллан заявил, что это ошибка, поскольку окончательные расчеты еще не сделаны.
За этим последовало множество всяких технических подробностей, которых я не сумел понять, но под конец Хиллан заявил, что, если Рейф не верит, почему бы не пригласить какого-нибудь бухгалтера со стороны и не поручить ему во всем разобраться. И Рейф ответил, что он, возможно, именно так и поступит.
- Это все?
- Все. - Подбородки Эшберри возмущенно задрожали. - Дорогой сэр, разве этого недостаточно? Совершенно очевидно, что Хиллан много лет обжуливает моего излишне доверчивого патрона! Поэтому, сообразив, что золотой гусь вот-вот для него сдохнет, этот тип решил прихватить с собой золотое яичко побольше и придумал план шантажа.
- Интересная версия! - пробормотал я.
- Неужели вы мне не верите? - недоверчиво вылупил глаза Эшберри.
- Почему? Я, разумеется, верю вам, но это не доказательство.
- В таком случае, - с обидой в голосе изрек актер, - мне остается пожелать вам спокойной ночи, сэр.
Он вышел из комнаты, даже спиной источая негодование. Джеки отправилась проводить гостя до двери. А я уселся на диковинной формы кушетку, не предназначенную для любовных игр, и закурил сигарету.
Джеки вернулась в самом веселом расположении духа.
- Бедняга Джон, - хихикнула она, - боюсь, вы оскорбили его в лучших чувствах!
- Ну, для этого потребовалось бы нечто чертовски более серьезное, отпарировал я. - Скажите, когда он в последний раз работал?
- В театре?
- Да вообще где бы то ни было.
- В театре Джон играл очень долго, - задумчиво пробормотала она, - лет двадцать пять, если не более. Помнится, я видела его на сцене лет эдак шесть назад. Эшберри играл Макбета в летней труппе, и это было потрясающе. Весь спектакль я просидела на кончике стула, а я не поклонница Шекспира.
- Если Эшберри настолько хорош, как случилось, что он перестал работать?
- Пьянство, - просто ответила Джеки. - Многие актеры сильно пьют, но они держат себя в руках, а Джон не мог. Дошло до того, что его зачастую не оказывалось на месте к поднятию занавеса, а потом беднягу находили в ближайшей аллее крепко спящим под кустом. Кончилось тем, что Джона уволили. Рейф разыскал его три года назад в какой-то меблирашке на окраине и с тех пор заботится о нем.
- Как я посмотрю, у Кендалла - страсть спасать бездомных собак и сироток, - фыркнул я.
- Нечто в этом роде, - согласно кивнула она. - С Брюсом Толботом та же история. За всю свою жизнь тот не написал ни единой стоящей строки! - Джеки приготовила пару бокалов и принесла их к кушетке, затем уселась рядом со мной. - Я уже поблагодарила вас за то, что вы избавили меня от нежной опеки этой гориллы Пита. - Она протянула мне бокал. - И с радостью поблагодарила бы вас более ощутимым образом, Рик Холман, но, насколько припоминаю, когда я в последний раз предложила вам всю себя, у вас возникло нечто вроде комплекса дверного звонка и вы испугались меня?
- Последний раз, когда вы предложили мне всю себя, насколько я припоминаю, это было сделано с единственной целью - отвлечь меня и не дать возможности задать парочку неловких вопросов, - усмехнулся я. - И печальнее всего - что тогда я еще не знал, о чем вас следует спросить.
Джеки нервно сжалась.
- А теперь знаете?
- Вы помните Хелен Кристи? - спросил я. - Враче-вательницу пьес, устранившую проблемы Рейфа с третьим актом?
- Хелен Кристи? - медленно повторила она. - Нет, думается, это имя мне неизвестно. - Колдовские глаза Джеки смотрели на меня в упор с заученно-невинным выражением. - А что, это важно?
- Давайте не будем играть! - нахмурился я. - Рейф сам рассказал мне про нее. И мисс Кристи на самом деле очень важное действующее лицо, поскольку этой ночью ее кто-то убил.
- Убил? - Джеки вскинула брови, и они исчезли под густой длинной челкой. Но зачем кому-то понадобилось убивать Хелен?
- Может быть, она была причастна к этой истории с шантажом? Или слишком много знала? Или владела чем-то таким, что некто неизвестный до зарезу хотел получить? Не знаю.