- Где только у вас нет приятелей, - сказала Брет.
- У него свои виноградники. На тысячи акров.
- Как его фамилия? - спросила Брет. - Вдова Клико?
- Нет, - ответил граф. - Мумм. Он барон.
- Это замечательно, - сказала Брет. - Мы все с титулами. Почему у вас, Джейк, нет титула?
- Уверяю вас, сэр, - граф дотронулся до моего рукава, - титул никогда не приносит пользы. Чаще всего это стоит денег. - Ну, не знаю. Иногда
это очень удобно, - сказала Брет.
- Мне это никогда никакой пользы не приносило. - Вы не умеете им пользоваться. Мне мой титул всегда открывал огромный кредит.
- Садитесь, пожалуйста, граф, - сказал я. - Разрешите взять у вас трость.
Граф через стол, освещенный газовой лампой, смотрел на Брет. Она курила сигарету и стряхивала пепел на ковер. Увидев, что я заметил это,
она сказала:
- Послушайте, Джейк, так я могу испортить ваш ковер. Дайте человеку пепельницу.
Я нашел несколько пепельниц и расставил их. Шофер принес ведро со льдом, посыпанным солью.
- Заморозьте две бутылки, Анри! - крикнул граф.
- Больше ничего не прикажете, мосье?
- Нет. Подождите внизу с машиной. - Он повернулся к Брет и ко мне. - Поедем обедать в Булонский лес?
- Как хотите, - сказала Брет. - Я лично есть не хочу.
- А я никогда не откажусь от хорошего обеда, - сказал граф.
- Принести вино, мосье? - спросил шофер.
- Да, Анри, принесите, - сказал граф. Он вынул толстый портсигар из свиной кожи и протянул его мне. - Не угодно ли настоящую американскую
сигару?
- Спасибо, - сказал я. - Я докурю свою сигарету. Он срезал кончик сигары золотой гильотинкой, висевшей на цепочке от часов.
- Я люблю, когда сигара как следует тянется, - сказал граф. - Половина сигар, которые куришь, не тянутся.
Он раскурил сигару и, попыхивая, глядел через стол на Брет.
- А когда вы получите развод, леди Эшли, у вас титула уже не будет?
- Не будет. Какая жалость.
- Нет, - сказал граф. - Вам титул не нужен. В вас и так видна порода.
- Благодарю вас. Вы очень любезны.
- Я не шучу. - Граф выпустил струю дыма. - Я ни в ком еще не видел столько породы, сколько в вас. Это в вас есть. Вот и все. - Очень мило с
вашей стороны, - сказала Брет. - Мама была бы польщена.
Может быть, вы это напишете, а я пошлю ей в письме? - Я бы и ей это сказал, - ответил граф. - Я не шучу. Я никогда не подшучиваю над
людьми. Шутить над людьми - значит наживать себе врагов. Я всегда это говорю.
- Вы правы, - сказала Брет. - Вы страшно правы. Я всегда вышучиваю людей, и у меня нет ни одного друга на свете. Кроме вот Джейка. - Над
ним вы не подшучиваете.
- Вот именно.
- А может быть, все-таки, - спросил граф, - и над ним подшучиваете?
Брет взглянула на меня, и в уголках ее глаз собрались морщинки.
- Нет, - сказала она. - Над ним я не стала бы подшучивать.
- Вот видите, - сказал граф, - не подшучиваете. - Господи, какой скучный разговор, - сказала Брет. - Не попробовать ли шампанского?
Граф наклонился и встряхнул бутылки в блестящем ведре.
- Оно еще недостаточно холодное. Вы все время пьете, дорогая. Почему вы не хотите
просто поболтать?
- Я и так наболталась. Я всю себя выболтала Джейку. - Мне бы хотелось, дорогая, послушать, как вы по-настоящему разговариваете. Когда вы
говорите со мной, вы даже не кончаете фраз. - Предоставляю вам кончать их. Пусть каждый кончает их по своему усмотрению.
- Это очень любопытный способ. - Граф наклонился и встряхнул бутылки. - Все же мне бы хотелось послушать, как вы разговариваете. - Вот
дурень, правда? - сказала Брет.
- Ну вот. - Граф вытащил бутылку из ведра. - Теперь, должно быть, холодное.
Я принес полотенце, и он насухо вытер бутылку и поднял ее. - Я предпочитаю пить шампанское из больших бутылок. Оно лучше, но его трудно
заморозить. - Он держал бутылку и смотрел на нее. Я поставил стаканы.
- Не откупорить ли? - предложила Брет.
- Да, дорогая. Сейчас я откупорю.
Шампанское было изумительное.
- Вот это вино! - Брет подняла свой стакан. - Надо выпить за что-нибудь. “За здоровье его величества”.
- Это вино слишком хорошо для тостов, дорогая. Не следует примешивать чувства к такому вину. Вкус теряется.
Стакан Брет был пуст.
- Вы должны написать книгу о винах, граф, - сказал я. - Мистер Барнс, - ответил граф, - все, что я требую от вин, - это наслаждаться ими.
- Давайте насладимся еще немного. - Брет подставила свой стакан. Граф осторожно наполнил его.
- Пожалуйста, дорогая. Насладитесь этим медленно, а потом можете напиться.
- Что-о? Напиться?
- Дорогая, вы очаровательны, когда напьетесь.
- Вы слышите, что он говорит?
- Мистер Барнс, - граф наполнил мой стакан, - это единственная женщина из всех, кого я знавал на своем веку, которая так же очаровательна
пьяная, как и трезвая.
- Вы не много, должно быть, видели на своем веку. - Ошибаетесь, дорогая. Я очень много видел на своем веку, очень, очень много.
- Пейте и не разговаривайте, - сказала Брет. - Мы все много видели на своем веку. Не сомневаюсь, что Джейк видел ничуть не меньше вашего. -
Дорогая, я уверен, что мистер Барнс очень много видел. Не думайте, сэр, что я этого не думаю. Но я тоже много видел. - Конечно, видели, милый, -
сказала Брет. - Я просто пошутила.
- Я участвовал в семи войнах и четырех революциях, - сказал граф.
- Воевали? - спросила Брет.
- Случалось, дорогая. И был ранен стрелами. Вам приходилось видеть раны от стрел?
- Покажите.
Граф встал, расстегнул жилет и распахнул верхнюю рубашку. Он задрал нижнюю до подбородка, открыв черную грудь и могучие брюшные мышцы,
вздувавшиеся в свете газовой лампы.
- Видите?
Пониже того места, где кончались ребра, было два белых бугорка.
- Посмотрите сзади, где они вышли.
Повыше поясницы было два таких же шрама, в палец толщиной.
- Ну-ну! Вот это действительно.
- Насквозь.
Граф засовывал рубашку в брюки.
- Где это вас? - спросил я.
- В Абиссинии.